Воспоминания

И всё-таки Ковригину ли, Коржавину не удалось перескандалить всех. Это сделал Лимонов. Он объявил, что отрекается от «литературы идей», слагает с себя звание русского писателя и выходит из эмигрантского гетто в открытый мир коммерческих отношений.

Несмотря на все превратности злополучной судьбы, она смогла в конце жизни избавиться от самого тяжкого греха – уныния, оставаясь до последнего часа человеком с ясным умом и открытым сердцем. Она сумела внести весомый вклад в развитие искусства перевода, оставить заметный след в литературном процессе. Честь ей и хвала!

Памятуя его слова об Иосифе Бродском: «Знаешь, почему он не приезжает в Израиль? Боится, что потом не сможет писать стихи», – я со страхом подумал, не произойдет ли нечто подобное и с самим Межировым. Но этого не случилось, Саша даже в Израиле написал несколько стихотворений.

Хорошо зная научную среду, Ухтомский не обольщался относительно нее. Сами по себе естественные науки требуют открытости, умения воспринимать реальность без предубеждений и предрассудков. Но люди науки часто оказываются мелкими себялюбцами и гордецами.

Дорога петляет в лесу И к озеру жмется все ближе. Ты держишь блокнот на весу, А я в этом прока не вижу.

Сел на песке и чертит круг, а личный бес ему талдычит: – И как ты умудрился, друг, не прибыль получить, а вычет?

Шелест пары воздушных шагов, Тень Жизели в прозрачном хитоне. Под знакомую музыку слов Расстаемся опять на перроне.

Ну зачем вперед смотреть: Что там дальше, есть ли свет? Нужно, братец, умереть, Чтоб узнать, что смерти нет.

Дорога в снежной пудре, Коварный скользкий путь. Забудь о летнем утре, И о весне – забудь.

Тогда Генри Фонера звали Хайнц Лихтвитц, ему было шесть лет. Он был одним из десяти тысяч еврейских детей, которых удалось перед самым началом Второй мировой войны переправить из гитлеровского рейха в Великобританию. Перепуганные, сидели они в купе, Генри и другие юные пассажиры, большинство из которых впервые ехали без родителей, охраняемые проводницей со свастикой.

Господь наш Исусе! Мы всех их убили! Когда убивали, мы им говорили: Зачем вы "спасителя", гады, распяли В жидовском Иерусалиме?!

До войны мама работала заместителем начальника, а во время войны и блокады начальником планово-экономического отдела Ленинградской фабрики «Красное знамя». Это было известное в Советском Союзе предприятие, выпускавшее трикотажные изделия. В течение всей войны фабрика продолжала работать и изготавливала бельевой и верхний тёплый трикотаж для армии. В период блокады мама и работала, и жила на фабрике.

Самой большой неожиданностью для Израиля было то, что и Америка, наш друг Америка, присоединила свой голос к европейским и арабским странам с требованием возвратить завоёванные войной территории.

Союз, нерушимо существовавший не один десяток лет под руководством известного писателя Эфраима Бауха, пришел постепенно, увы, в упадок и разрушение – по разным причинам и обстоятельствам. Понадобилась, как водится, перестройка. Пожалуй, целая эпоха закончилась, возникает на наших глазах иной этап – Союз писателей начинает, естественно, не с чистого листа, но явно с новой строки.

Москвича Виктора Васильевича Короткова, внешне похожего на арийца, органы готовили для работы разведчиком за рубежом. Он окончил два ВУЗа, знал немецкий, английский и французский языки, ещё до окончания консерватории был направлен за рубеж. Побывав во многих странах Европы, из Турции вернулся в Москву, точно зная время нападения немецко-фашистских войск на Советский Союз.