Воспоминания

Пильняк кожей чувствовал, как из народных глубин поднимается дикая азиатская жестокость и беспощадность, как она становится сутью времени и государства, и наступает время волков, которые собираются в стаи, перегрызая друг другу глотки, безжалостно уничтожая себе подобных и слабых (ученые назовут это красивым термином «дегуманизация населения»), но позже эти волки превратятся в трусливых собак, подвластных окрику и желаниям Хозяина.

Я буду писать то, что сейчас считаю для себя особенно важным или, на худой конец, занятным, и, конечно, не только о себе, но кое-что и о своем времени — без этого нельзя понять события моей жизни. А почему «Посмертные записи»? Потому что тот Пиквикский клуб, в который и я входил — довольно широкий (не в глобальных масштабах) круг людей, для которых главным была наука, перестал существовать.

Это маленький немецкий городок Деммин. Случилось это в конце Второй мировой войны в апреле-мае. Это было чувство стыда и вины за преступления, которые они совершили. Это был страх того, что жить будет страшнее, чем умереть. Это была страшная вина перед своими детьми за то, что дали себя убедить Рему, маршировали под «речевки» — «Только не евреи!», «Убей еврея!» «Решим еврейский вопрос!»

Такого рода задача — создание равномогущественного эквивалента в силовом поле другого языка — сопряжена в своем воплощении с неминуемыми утратами, взыскующими о возмещении и возмещаемыми переводчиком в поэтической валюте языка перевода. Истинный путь честного переводчика — это путь потерь и компенсаций, щедрая, но постепенная выплата долга, взятого враз при первом знакомстве с переводимым произведением.

В отличие от большинства индоевропейских языков, в число основных цветонаименований в русском языке входит «голубой». Голубое ассоциируется с лаской, нежностью, возвышенностью («голубая мечта, блюдечко с голубой каемочкой, приголубить, голубушка»). Видимо, существовала в русском сознании настойчивая потребность в названии светло-синего оттенка словом, не связанным напрямую с термином «синий». Голубой цвет — это цвет неба, поэтому коннотация слова была только положительной.

В предлагаемой типологии литературной критики я буду уточнять (где это возможно), какой автор прежде всего имеется в виду данным типом критического разбора: идеальный или реальный (эмпирический, физический), а также — как критик различает (если вообще это происходит) сознательное и бессознательное в творческом процессе, результатом которого стал художественный текст.

Интересно, что самые первые герои-евреи — генерал-полковники Григорий Михайлович Штерн и Яков Владимирович Смушкевич — получили свои звeзды за Халхин-Гол, причем у Смушкевича это была уже вторая (первая — за Испанию). Оба погибли в один и тот же день — 28 октября 1941 г., в разгар немецкого наступления на Москву. Обоих расстреляли… на даче НКВД в поселке Барбыш под Куйбышевым (Самарой).

Гильгамеш видел страшные сны, толкуемые Энкиду в противоположном значении — в ином мире все плохое означало хорошее. В аккадском эпосе герои убили противника, рассеяли семь лучей сияния и срубили семь кедров — полубоги способствовали метаморфозе мира. В более подробной шумерской версии Гильгамеш хотел помиловать Хумбабу, но Энкиду поведал о противоположных судьбах антагонистов.

Сегодня Государство Израиля находится на переходе от Саула к Давиду. (В частности, договор Осло был попыткой Саула уничтожить Давида — но как и три тысячи лет назад, эта попытка сорвалась из-за войны с филистимлянами-палестинцами). Дальше Давид должен реализоваться и проявить себя, а еще через несколько десятков лет начнется переход от Давида к Соломону — когда мы не только возрождаем Танах, т.е. нашу собственную историю, но и обращаемся ко всему миру.

Я помню, как гуляя по улицам, мы упражнялись в иврите, пытаясь разобрать самодельные объявления на специальных досках и просто на столбах. И помню, как я удивился, когда понял, что даются два телефона: домашний и рабочий — мобильных тогда ещё не было. «Неужели в Израиле можно на работе разговаривать по телефону по личным делам?!»

Забвение общей истории несправедливо по отношению к целым поколениям евреев и белорусов, живших рядом не одно столетие, и особенно очевидно на фоне достижений России, Украины и стран Балтии и Молдавии, которые активно разрабатывают еврейский пласт своего исторического прошлого.

Деятельность сионисткой организации в Азербайджане продолжалась вплоть до 1920 года. После установления в стране коммунистической диктатуры это движение было загнано в подполье, а затем и вовсе прекратило свое существование. Правда, ненадолго.

Евреи стали в массе своей врагами врагов Новой власти из-за антисемитизма белых, из-за погромов, с которыми почти не боролись, из-за вернувшейся дискриминации? Или всё это приняло в Белом движении такие устрашающие масштабы из-за того, что евреи пошли в Новую Власть, стали её чуть ли не олицетворением?

А дело было так. Несколько студентов гумфака выпивали, им захотелось добавить, но уже негде было купить! Тогда они решили, что во всём виноваты евреи! Подошли к черному входу в общежитие 3 (это то, которое ближе всего к зданию универа было), стали в две шеренги, т.е. образовали как бы коридор, и стали спрашивать всех входящих: «Ты еврей?» Ну, кто-то ответил: «Да!». И они начали его бить!!!

“Книга кагала” заполнила недостающее звено в общей цепи «разоблачений», при этом разоблачалась не какая-то отдельная секта, а весь еврейский народ, показания против которого дал сам еврей. Однако сей опус, ставший настольной книгой антисемитов и обеспечивший их материалом и терминологией на десятилетия вперед, вольно или невольно, работал на идею “окончательного решения еврейского вопроса”, от чего спастись этническому еврею было уже никак невозможно.