Воспоминания

Если кто помнит, в начале двадцатого века уже издавалась книжка с таким же названием. Правда, автор, В. Г. Короленко [1], писал её шестнадцать лет. Зато в итоге у него получилось замечательное повествование о героических представителях молодёжи девятнадцатого века. Но, несмотря на то, что Короленко, писатель, вошедший в золотой фонд русской литературы, поведал о своих ровесниках, которых один известный политик назовёт позже «штурманами будущей бури», вскоре разразившейся в России,— о них в наши дни предпочитают не вспоминать.

Вероятно, создавшаяся ситуация – результат известного явления специфической "аберрации памяти", о котором хорошо написал Г. Цейтен: "Декарт проявил ту же недооценку того, чем он обязан другим, за которую его упрекали в области философии. Это нередкая ошибка великих умов, которые воспринятое у других тотчас же путем новой и самостоятельной переработки включают в свою собственную систему"

В 1948–1949 главный инженер строящегося и сдаваемого в эксплуатацию промышленного ядерного реактора (завод «А» на комбинате № 817, Челябинск40; ныне Комбинат «Маяк», г. Озерск). В тяжелейших условиях пускового периода, в том числе в аварийных режимах эксплуатации, на реакторе было наработано количество плутония, необходимое для первой атомной бомбы.

Интересно отметить, что акустика в театре была настолько великолепна, что мы отлично слышали «отдачу» нашего звука в зале во время исполнения, а Левайн успевал послать нам свой привет, в знак своего удовлетворения сыгранным, сразу после окончания сцены. Такие моменты приятно вспоминать ещё и потому, что они всегда символизировали идеальную точность и художественное совершенство работы всех звеньев театра МЕТ.

Родители были бедны, что тогда являлось обычным и вполне нормальным для интеллигенции. Быт оставался убогим, но общение между друзьями – выжившими, не предавшими друг друга – ценилось как богатство. Богатством считался даже анекдот – всё шло «в дело».

Зимой выпадали дни полного счастья – когда из-за морозов мы не ходили в школу. Еще с вечера начинали слушать прогноз погоды, и если возникала вероятность падения столбика за тридцатиградусную отметку, то голосу диктора, читавшего утренние (семичасовые) "Последние известия", внимали как гласу пророка.

Автор не ограничивала себя какой-то темой, и писала буквально обо всем. Серьезное и несерьезное существовало вперемешку. Тут находилось место и анекдотам (конечно, еврейским).

Вадим Левин, известный детский поэт и песенник, педагог, кандидат психологических наук, соавтор современного "Букваря" и учебников по русскому языку. Автор многочисленных книг по педагогике. Бывший харьковчанин, сегодня Вадим Александрович живет в немецком городе Марбурге.

7 августа скончался Рафаэль Левчин (1946–2013) – поэт, драматург, прозаик, переводчик, эссеист, художник.

Часто обсуждается — кем Канторович был больше, математиком или экономистом? Сам он ответил на этот вопрос на юбилейном собрании в ЦЭМИ в честь своего 70-летия. Леонид Витальевич сказал, что есть два Канторовича — математик и экономист, но они — сиамские близнецы.

Война оставила Слуцкому не только шрамы на теле, но и в результате сильной контузии – стойкую, изнурительную бессонницу. И – то ли война разбудила в нём одно удивительное свойство, то ли оно было врождённым, но он мог обходиться без часов. Они словно жили у него внутри – он в любой момент с точностью до минуты определял время.

На улице собралась огромная толпа перед домом, где с балкона должен был выступать Муссолини. Я присел на ступеньки здания прямо перед этим балконом и стал быстро делать зарисовки. Вот тут-то меня и взяли. Но не за то, что рисовал, а за то, что сидел, когда дуче произносил речь.

Талантливый неистощимый рассказчик, Вронский говорил свободно, размашисто, не пренебрегал просторечием, «ботал по фене», если этого требовал предмет (когда-то после подростковой драки в кутузку попал). Писал он немного и еще меньше печатался, пренебрегая хождением по редакциям.

Оказалось, что студентка Синди Мэдфорд подрабатывала секретаршей в "Астрологии". Отвечала на телефонные звонки и назначала клиентам время приёма. Всего два часа в день – с часу до трёх, во время хозяйкиного ленча.

Яша Хейфец, несмотря на свой юный возраст, был зачислен студентом консерватории и определен в класс Ауэра. Возникла необходимость переезда родителей Яши в Петербург. Однако у его отца не было права на проживание в столице, то есть за чертой оседлости. И тогда Глазунов решил одновременно с Яшей зачислить в состав студентов консерватории его отца, скрипача-самоучку, исполнявшего народные песни и танцы на свадьбах.