Воспоминания

Однако моя концертная деятельность продолжалась недолго. Во время одного из выступлений меня опознал бывший солагерник. Он тут же сообщил, куда следует, что я якобы служил немцам. Меня арестовали, судили и сослали на 10 лет в Воркуту копать уголек.

Насчет мирового сионизма подкапывался больше тот же Кузнецов. Называл фамилии знакомых и полузнакомых евреев, я от знакомства не отказывался, признавал, но где-то на пятой фамилии запротестовал. Да и ему надоело, уликами тут не пахло. Полковник же только раз прямо спросил, не сионист ли я. Хамить в ответ я не стал, не доказывать же ему, что представление Советской власти о сионизме не вполне адекватно.

Россию и Европу развело, главным образом, реальное наполнение системы кормления. Имею в виду два основополагающих принципа, которые, как думается, обусловили разнонаправленность развития России и Европы: Россия, в отличие от Европы, не знала вассалитета, Европа, в отличие от России, не знала вотчинной системы правления.

В то же время консерваторы выступили с предупреждением против последствий Просвещения. Для Гердера, Местра, Бёрка и других Просвещение нельзя было рассматривать как полный разрыв с прошлым. Оно имело смысл только на фоне старого культурного наследия. Либеральный индивидуализм предложил новое и во многом вдохновляющее видение условий жизни человека, но его ценность зависела от традиций и институтов, которые связывали людей так, как никакое чисто индивидуалистическое мировоззрение не могло связать.

Никакая война не подарок, но не всякая война предназначена для захвата мирового господства с целью все на свете переделать по правде-совести. Подобные попытки предпринимались в истории неоднократно, но результатом был либо быстрый и полный крах блестящего замысла, либо переформатирование идеалистов в прагматиков, в результате чего иной раз возникали прекрасные цивилизации.

Антисемитизм и предрассудки надежно закрепились в умах англичан, проникли в литературу и быт. Презрительные образы Шекспировского Шейлока или ростовщика Исаака из романа Вальтер Скотта “Айвенго” формировали взгляды и мнения многих поколений. Однако при Кромвеле нетерпимость сменилась относительной религиозной свободой и появились христианские сочинения, написанные в защиту изгнанников.

Я спрашиваю многих. Но никто не знает, где евреи Северной Ирландии живут. Столько ненавистников евреев вокруг, но никто толком их не видел еще. Всё, что они знают о евреях, так это то, что они убивают маленьких палестинских детей. Восемнадцать тысяч и более.

На скамейке сидели – Игорь Ворошилов, похоже – трезвый, узколицый и длинноносый, в старом плащике тесном, Веня Ерофеев, со светлым чубом, развевавшимся на ветру, словно знамя, и Рафаэль Зинатулин, худой, очкастый...

Горбовский на мгновение сфокусировал на нем свой испытующе-нетрезвый взгляд и, как бы не полностью убедившись в правоте своего анализа, вяло спросил: “Ты гнида?” Позже выяснилось, что слово “гнида” (по аналогии с настольной книгой) - настольная шутка Горбовского, обращение, в некотором смысле, дружески-фамильярное, которое он употребит в тот день еще не раз...

...мы привстали и замерли, глядя на бабу и на дверь бистро. Баба в сарафане, увидев наши недоуменные позы, тоже было остановилась, сощурилась в полумраке, пристально разглядывая нас, потом решительно подошла. Рот раздвинулся в широкой улыбке. «Вы, мистеры, наверное российские, местные так не встречают».

...Несется мой поезд на запад. Вагон типа 1950 года, старый, неухоженный. Все лежат на голых полках в пальто. Женщины и дети. Зловещая тишина и темнота. Свет не включается. Как же холодно в этом поезде, который уносит в неизвестное ночное пространство!

Я смотрю на правую сторону беспредельного неба, и жизнь представляется мне длинным газовым шарфиком. Мне кажется, именно туда бежит невидимая дорога жизни...

«Точка высшей воли…» – вот, стало быть, кем он себя ощущал в нашем непонятном мире. Да, он и жил в этой круговерти, исполняя свою роль на земле. Какую? Он проходил свою эволюцию, он «совершил великое движенье от клетки к Богу».

Воспоминания об А.А. Ахматовой и А.И. Цветаевой

С тех пор система интеллектуального геноцида совершенствовалась, даже автоматизировалась. Но суть осталась. Если не допускать в науку сильнейших, то дается простор серости. А серость убивает науку. Так, совершая преступление против еврейских юношей и девушек, система убивала себя саму. Жаль, что история учит только тому, что она ни чему не учит.