Воспоминания

Приехал я в Тарту с некоей миссией, почти таинственной, уж точно — серьёзной, весьма ответственной, приехал совершенно неожиданно для себя, по необходимости, совершая довольно решительный поступок, из желания сделать доброе дело и помочь некоторым хорошим людям, а самое главное — выполняя особое поручение отца Димитрия Дудко.

Никакой организованной эвакуации из города не было. Русские и украинцы покидать Житомир не собирались, а евреи, до которых доходили слухи о зверствах немцев по отношению к евреям, бросились массово уезжать из города - кто как мог...

Пушки были на конной тяге. Поэтому почти к каждому солдату был прикреплен конь, за которым он должен был ухаживать: кормить, мыть, выгуливать, купать…

Бабушка очень гордилась дедушкой, называла его хахамом-талмудистом, и предупреждала всех говорить шепотом, чтобы не мешать дедушке углубляться в его, как она говорила, студии.

Составы с евреями прибыли во Владивосток в декабре 1940 года. В марте 1941 беженцы на корабле «Амакуса Мару» отплыли из Владивостока в Японию. На корабле беженцев поместили в просторном помещении. Пол покрыт сплошной огромной циновкой, на которой были нарисованы прямоугольники (спальные места), соответствующие габаритам человека.

Выжить в этих условиях было совсем не просто. Выжить и не запачкаться - почти невозможно. У сознательных людей был очень ограниченный выбор: самое безболезненное – присоединиться к толпе, т.е. вступить в партию, но стараться не высовываться и не выслуживаться, – таких было большинство, особенно в крупных городах, России и особенно в профессиях, которые определенные органы считали идеологическими.

Хотя базар имел репутацию довольно грязного района, там было больше порядка, чем на других рынках. Торговые ряды располагались по линейке и делились на квадраты в соответствии со спецификой товаров. Рундуки, магазинчики, лабазы, киоски, палатки, лавки со столами под навесом и без оного строились из прочного дерева и кирпича по типовым проектам.

Рива понимала: что-то должно случиться. Удивляли, пугали аресты близких людей. Вчерашние друзья о них боялись вспоминать, а если и говорили, то вполголоса и оглядываясь.

Обычная нехорошая дрожь в коленках при выходе на исходную позицию полностью подавилась сознанием того, что мы наконец-то после трёх с лишним лет оккупации нашей земли вышли на границу, что мы будем первыми, кто, войдя в Германию, начнёт мстить за все злодеяния, совершённые немцами на нашей земле.

Тете Гене в 2011 году исполнилось 102 года, события молодости она помнит прекрасно. С уже пожилыми племянниками Геня общается на английском, Перелэ показала мне их совместные фотографии, и отметила, что тетя у нее – умная, волевая и сильная женщина.

Постоянно варясь в этой, как сказали бы теперь, врачебно-медицинской тусовке, тетя Надя, естественно, была в курсе всех сплетен и анекдотов, касавшихся многих медицинских знаменитостей.

И хотя в то время русская музыкальная жизнь была сама богата выдающимися советскими музыкантами и гастролерами из стран-сателлитов Советского Союза, публика жаждала знать и слышать западных музыкантов.

Большинство активистов придерживались той точки зрения, что наша задача - борьба за право евреев на свободный выезд в Израиль. Они считали, что мы не должны выступать против уродств советского строя и пытаться изменить систему.

Отныне все, что было сутью еврейской жизни, стало подпольным: синагоги и раввины, хупа и брит-мила. Каждый, кто хотел сохранить веру отцов, заведомо знал, на какую опасную «стезю» он ступает.

Дубнов был сионистом, это была семейная традиция. Но он был сионистом-интернационалистом. Эти понятия не более противоречивы, нежели вся жизнь вообще.