Воспоминания

«Пою тебя, мой город славный!» - воскликнул один поэт, я сам где-то читал. Наверное это о Москве или Ленинграде. А может, не поэт, а писатель. И не «пою тебя», а «пою тебе». Но все равно красиво. И я тоже хочу воспеть Житомир, в котором прожил последние сорок восемь лет.

Гарику вовсе не хотелось сочинять пьесу. Мальчик не мечтал о скрипке и не хотел славы драматурга. Гарик начал собирать марки и монеты. Но Софка и Белла выглядели удручёнными. Они могли заболеть. А папа Иосиф часто повторял: долг врача не вылечить больного, а предупредить болезнь.

Мне вспомнилось послевоенное детство. Печные трубы, торчащие как сломанные зубы из ощеренных провалов, и памятники, памятники – небольшие обелиски с красной звездой, разбросанные между воронок. Их было так много, что, казалось, мы живём на кладбище. Хотя жили мы в небольшом городке, который назывался Гроссулово. Мама добровольцем ушла на фронт из города Горького и, вырвавшись из немецкого окружения рука об руку с украинцем-папой, осталась в Украине. Папа же появился после Победы, когда я уже поднялась на ножки и, крепко ухватившись за большую суковатую палку, топала вполне самостоятельно.

Что касается целей длительного обустройства в России, то они достигнуты не были. Ни одно учебное заведение российской столицы не приняло его на постоянную работу преподавателем. Это поддерживало в Эренфесте постоянное чувство неудовлетворенности собой, создавало тревогу за благополучие семьи, которая выросла в России еще на одну дочь.

Как кажется, разрушаться этот разумно обустроенный, понятный мир начал с рождением квантовой механики. В знаменитом интерференционном эксперименте с пучком электронов, проходящим через две щели, мы в принципе не можем знать, какой из электронов прошел через заданную щель. Но хуже того: мы не можем внятно, четко и однозначно ответить на вопрос: что есть электрон?

Мне запомнилось, что мой сын — Михаил Беляев, ставший математиком несмотря на все мои «запихивания» его в биологию, в детстве как-то, когда мы проезжали в троллейбусе мимо университета, сказал: «А здесь мой папа студентам сказки рассказывает!» Конечно же, он дома услышал такие слова от бабушки…

Мы часто представляем разум как нечто отделенное от телесного, как будто каким-то гематоэнцефалическим барьером. Между тем тело и мозг — единое целое. Многое в жизни — за пределами языка, разума и логики. К этому, кстати, пришла и современная гуманитарная наука.

Итак: начало рассказа сопровождается прихотливым аккомпанементом из звуков, которые дополняют смысл, сообщаемый нам словами. Информация окрашивается эмоцией. К сознанию читателя подключается подсознание. И происходит это при помощи средств из арсенала поэзии, в котором немалая роль принадлежит «звуковым эффектам» — аллитерации и ассонансу. Вывод: художественная речь, даже в ее прозаической ипостаси, не тождественна речи повседневной.

Музыка повлияла на стихи Марины Цветаевой, как и у Пастернака. Полифоничность её работ, обилие ритмов и структур — это от музыки. В стихах и прозе музыкальные инструменты и термины использованы ею сотни раз, что значительно больше, чем у Пастернака. В её стихах музыкальные темы использованы более 320 раз, и музыкальные инструменты 263 раза (подсчитал американец российского происхождения Виктор Финкель).

Влюблённость 30-летнего Шекспира в 20-летнего юношу представляется профессору вполне естественной, что неудивительно, учитывая его собственную ориентацию. А.Л. Рауз был геем и не особо это скрывал, хотя в его времена гомосексуализм считался преступлением, каравшимся тюремным заключением или принудительным лечением. Профессор также не видит ничего необычного в обращении Шекспира к графу на «ты», полагая это поэтическим приёмом, и правда принятым в ту пору.

30 августа в Москве умер Анри Барбюс, прозу которого в СССР читали в переводах Мандельштама. В книге «150 миллионов строят новый мир» Барбюс сообщил о том, что несмотря на исторические потрясения, русский характер не изменился и советские люди не могут обходиться без шахмат.

Когда стало понятно, что съезд не собирается распускаться, наоборот, перешел в наступление, против депутатов применили тактику выдавливания. Сначала отключили внешнюю связь, потом тепло и электричество, здание перешло на внутренние ресурсы, но хуже всего стало, когда перекрыли водопровод.

И украинские таможенники взялись за наше купе. Прежде всего они, гадостно улыбаясь, вытряхнули вещи трёх человек в одну кучу, так что мы потом уже в Словакии долго ползали, разбираясь, где чьи трусы и кроссовки. А затем эти герои сыска стали прощупывать швы на наших рюкзаках. Предупреждённые парни и я, опытная жертва разного рода чиновников, стояли и молчали.

В наши дни Малага, сердце туристического региона Коста-дель-Соль, привлекает гостей атмосферой старого города и эксклюзивно испанскими впечатлениями, словно водопад «Колодец дымов» в Саламанке обрушивающимися на все органы чувств одновременно. Она манит средиземноморскими пейзажами и, разумеется, пляжами, общая протяженность которых около 14 км.

Я считала, что книгу такого поэта должен оформлять художник-мужчина, высокий, сильный, спортивный. Но Леонид не согласился и настаивал на своем. Я посмеялась про себя, как Сара, когда ей сказали, что она родит сына в 90 лет, но согласилась подумать и почитать стихи еще раз. И если возникнет «химия» — клик, как говорят на иврите, я соглашусь.