Воспоминания

Зачем она тогда — личность? Она может иметь смысл только будучи не «шелухой», а сущностью сверхценной и бессмертной. Только если она и в вечности сохраняет память о том, что было с нею в земном мире, и если в ней и там, за чертою, продолжают жить, и пылать, и быть столь же значимыми любовь к близким, гордость свершениями, обиды… И, конечно, желания… начиная с желания, чтобы у любимых, ещё живущих на земле, было всё-всё хорошо…

За эти годы столько вместе пережито! Праздников, печалей, уходов друзей, приездов, лекций, церковных служб, дней рождений. На studium generale Мюллера собиралось полгорода. И не только студентов, но и коллег, и неспециалистов. О его научной деятельности написаны сотни работ, а им самим тоже сотни — от летописца Нестора до сегодняшнего дня. Не уверена, что Л.Л. пламенно любил Россию, но русскую литературу — бесконечно.

Борис Камянов — не из мятущихся, легковесных натур. Можно быть уверенным в его лояльности раз и навсегда сделанному выбору. Не то чтобы, спускаясь в свою темную шахту, он вовсе не смотрит по сторонам. Но все, что находится там, в стороне, — и природа, и люди, и свойства окружающего бытия — лишь случайные станции по дороге к себе, интересующие поэта преимущественно в связи с ним самим, с его заветным «угольком».

Можно иметь любое политическое воззрение, но нельзя отрицать того, что «Ленин в Октябре» — шедевр. Да, здесь талантливо сошлись сценарий Каплера, режиссура Ромма, съемки Волчека, великолепная игра Щукина, который окрасил свою роль особым юмором и обаянием. Спустя два года вышло продолжение — «Ленин в 1918 году». Так Каплер и Ромм, повторяю, стали родоначальниками советской киноленинианы. А еще — лауреатами Сталинской премии…

В свои 88 Й. Дрор вовсе не собирается почивать на лаврах и ограничиваться лишь «пробиванием» достижений. Острый ум исследователя не дает ему покоя. Теперь он занялся актуальнейшей проблемой — пандемией COVID-19. По его предположению, коронавирусная инфекция каким-то образом связана с дефицитом некоторых витаминов в организме человека.

О том, что на авторство моего стихотворения претендует какой-то харьковский поэт, я впервые узнал из письма Ритика Заславского. Но харьковчанин добавил к двум строфам две свои, которые не очень стыковались с моими. Я подумал, что претендент просто цитирует понравившиеся ему строки. Как, скажем, Коржавин («Коня на скаку остановит…»). Мышиная возня продолжалась, но мне она была неинтересна.

Реформаторский пыл Лаврентия Павловича его соратников встревожил весьма. Главное, что их наверняка мучило: Берия был среди них САМЫМ ИНФОРМИРОВАННЫМ, имеющим подробное досье НА КАЖДОГО! Его боялись и ненавидели. Так в борьбе за власть состоялся сговор Хрущева с Маленковым, к которым присоединились Булганин, Жуков и ряд членов Президиума ЦК.

Результаты моей работы были одобрены специальной комиссией, а, вернувшись в Омск, я поставил очередной темой кружка современной музыки, который я к тому времени почти успешно год вёл в музучилище, это произведение, чем невольно вызвал небывалый ажиотаж, наплыв публики (в основном, молодёжи, причём, не только из училища) и… пристальное внимание местного КГБ.

Безболезненного перехода не получилось. Да и безвозвратного. Даже и рынок вышел какой-то не такой, как на большом мировом рынке. Дело, очевидно, не в несовершенстве программ, а в силе и основательности противодействия им. Может, потому, что рынок предполагает интенсификацию, конкуренцию, а этого страна, большинство ее жителей, и сейчас не хочет.

Сегодня у нас ликованье и праздник/ Среди медицинских светил,/ Поскольку один ортопед-безобразник/ Напал, а потом защитил.

Вот попадет твоя повесть редактору журнала. Автора сразу вычислят, выйдут на местную газету, а потом и на райком партии. Ну, и сообщат, куда положено, а рядом там, в обкоме, третьим по идеологии сидит не кто-нибудь, а сам товарищ Суслопаров. Вот уж развернется, сука, поди, и не ожидал такого подарка, а мне до пенсии год.

Америка, которую увидел я — не та Америка, которую я надеялся увидеть. В ней расизм, в ней ненависть, в ней граждане объединены, чтобы разрушить себя. Будь то Чёрные и некоторые Латинос, которым нечем больше заняться, чем стрелять друг в друга в головы; или Евреи, которые одержимы какой-то ужасающей психической болезнью ненависти к себе; или Индейцы, которые отказались даже от видимости духовности в обмен на акры земли и казино…

Очень советую, если поедете в Грецию, запомнить хотя бы несколько греческих фраз. Путешественник способный связать пару греческих слов автоматически переходит из категории «туристас» в более уважаемую — гость, а гости для грека — нечто святое… Народ жизнерадостный и с хорошим чувством юмора, но с охотой делают только то, что им нравится: танцуют, пьют, спорят, молятся…

«Выше небушка не вырасти / ни на суше, ни в воде. / Нет на свете большей сирости, / чем свивать гнездо нигде. / Прописался глупый скворушка / в раззолоченном раю. / Как живется, серо перышко, / у могилы на краю?»

«Я не знаю ни сна, ни покоя, / я забыл, что такое покой. / Феофан, стариковской рукою / ты меня от ненастья укрой. / От дождя — сыплет пятые сутки, / от бензиновой вони шоссе. / Это ангелы? Нет, это утки / ходят в парке по сладкой росе…»