Воспоминания

Перед отъездом новые олимы представляли «страну, текущую молоком и мёдом», зелёные поля, на которых они будут весело трудиться, пасторальный пейзаж вокруг. Они обнаружили усыпанные камнями поля, а вокруг — малярийные болота.

Слово мосад на иврите значит просто учреждение. Оно тихо и неприметно работает в зарубежных странах. Когда это учреждение возглавил Меир Даган, в некоторых странах участились странные происшествия. Один за другим стали гибнуть главари террористических организаций. Кого-то из них настигала пуля, а других — неизвестно откуда прилетевшая маленькая управляемая ракета.

Юный дебютант Пеле стал первым игроком, интегрировавшим этот дух в футбол на чемпионате мира в Швеции. Используя свой талант, обманные движения и навыки тела, он играючи обходил противников. Это был необузданный, глобальный бунт Психеи, поднятый в играх против Советского Союза в полуфинале и Швеции в финале, навсегда спаливший ритмичный стиль.

В царской России древнееврейский изучали в гимназиях наряду с латынью и древнегреческим. На той же территории в середине ХХ века это занятие превратилось в преступление. Изучение языка Библии приравнивалось к сионизму, то есть к потенциальному предательству родины, а позже и к расизму, согласно резолюции ООН 1975 года. За это в лучшем случае увольняли. Часто сажали по 58-й.

«Я бегу к выходу, все еще пытаюсь кого-то остановить, — продолжает Алла Гербер. — И тут ко мне подходит некто мерзкого вида и говорит: «А тебя, жидовка, 5 мая мы зарежем в собственной постели!»…» Она восприняла угрозу всерьез. Во-первых, Алла Ефремовна узнала угрожавшего, это был главный редактор антисемитской газеты «Пульс Тушино» по фамилии Фомичев.

Смехов поначалу говорил немного. Но очень внимательно слушал, частенько задавая уточняющие вопросы. А потом, спустя пару часов, и сам начал рассказывать. Все больше и больше. Главным образом про Театр на Таганке, где уже не работал, но который вспоминал с нескрываемой ностальгией. Про Любимова и Высоцкого, Шацкую и Золотухина, про Губенко, с которым они были полными антиподами.

С этого вечера жизнь его развернулась в другую сторону. Причём разворот произошёл не только в профессиональной плоскости, но вообще вся жизнь его пошла по иному пути. Он был первым из музыкантов, кто понял, что «авторская», а вернее «гитарная», или бардовская, песня — это самостоятельный музыкальный жанр.

Добрые люди просветили меня и по поводу моей фамилии. Что по-русски она звучит чуть ли не «Краснов», что происходит она от древнееврейского слова — хороший, красивый. Итак, с некоторого времени я стал гордиться своей фамилией. Несмотря на все неприятности, которые она могла принести ее обладателю в стране развитого социализма.

Мужчины, пришедшие в этот текст, станут не просто персонажами, нет и нет. Они будут отражением моего бытия, прошлым и будущем, в котором я — единственное настоящее. Ибо древнейшее проклятие, наказание и подарок одновременно — быть отражением любимых мною.

То, что я весь обусловлен своим еврейством — с моего самого раннего, граничащего с младенчеством, сталинского детства — отнюдь не превращает меня в ура-еврея. И тем не менее ренегатство советского времени забыть не готов. Я не нашел в википедии имен Плисецкой и Райкина как членов антисионистского комитета советской общественности. Но я ничего не могу поделать со своими воспоминаниями.

Я никак не могу понять обычая американцев давать названия улицам и городам в честь людей, которых их предки поубивали. Представьте себе Германию, которая бы воспользовалась этим обычаем. Берлин был бы назван Авраамом, а Гамбург — Сарой.

А в связи со следующими выборами в бундестаг, которые будут в 2021 году, не очень сложно предсказать, что популярность AfD будет расти у ее электората, а демократические партии центра будут маргинализированы. Это будет началом того времени, когда с еврейской собственностью произойдет нечто подобное тому, что раньше называлось „Ариезацией», — вероятно, это будет называться иначе, — и евреи, возможно, смогут спасти свою жизнь только путем бегства из Германии.

Очерк

С ранней юности Иосиф Филиппович был причастен к тому кругу московской интеллигенции, к которому принадлежали поэт Борис Пастернак и филолог Константин Локс. В зрелом возрасте он близко дружил с Анастасией Ивановной Цветаевой и о его участии в подготовке и выходе в свет её «Воспоминаний» мы скажем сегодня.

К 125-летию со дня рождения Анастасии Цветаевой