Философия

Алексей Капитонович Гастев ещё и полузабытый поэт. Стихотворения в прозе, версэ — формы, без которых немыслима современная литература, вышли за свои границы в его произведениях и стали руководством к действию не одного поколения...

Все игрушки-ловушки, все наши дела — трын-трава. У России был Пушкин, и этим Россия жива.

Спасибо, Родина, за Болдино, За золотые купола, Когда возвышенно и подлинно, Шуршит листва, Звучат слова.

Война сквозь окуляр калейдоскопа Горит огнём, танцует на костях. Мир на пороге нового потопа, И бледный всадник поднимает стяг… Вот так проходит молодость в окопах И закаляются характеры в боях.

Кого строка его коснётся - ей - Богу, млад, ни в коем - стар, неверящий, что Пушкин - солнце, открой стихи свои - загар!..

Бывалая кошка в парадном Моё игнорирует «Брысь!». Твои подворотни, Саратов, Какие скрывают миры!

Раскрывали объятья берёзы, Обнимали ладошки пихты... И душа улыбалась сквозь слёзы, Не стесняясь своей доброты.

Над Курском солнечный рассвет Сияет в небе синеоком. Весною льётся Божий свет На Землю - матушку потоком.

Небо над Россией, как платочек синий. Стройные березки – нежная краса. Эхо отзовется песней журавлиной. Чистые озёра – девичья слеза.

А на яблоне, крепясь, Отголоском лета Мерзло яблочко одно В беленьком берете.

Я росой умоюсь, Солнцу поклонюсь, Видишь, я не плачу, Я с судьбой мирюсь…

Стоило ли писателю, обладающим опытом человека, прожившего долгую жизнь, высказывать свою неустойчивую точку зрения таким одесским методом? И уподобляться женщинам и старикам военного тыла, которые хватались за гимнастёрки наших отступающих бойцов, выходящих из окружения в начале второй мировой...

Лида жила в обыкновенной и привычной маленькой комнатке с потёртым плюшевым ковриком над кроватью, на котором резвились утренние мишки, и одновременно среди туманных полей и долин, коварных волшебников и храбрых героев, пируя вместе с весёлыми гостями в княжеских палатах и жадно впитывая ароматы пенных медов и звуки звонких гуслей.

Но даже от улыбки Корнейчука веяло чем-то зловещим. Может быть потому, что обликом своим директор походил на основателя ЧВК «Вагнер», только уши у него были не оттопырены, а плотно прижаты к голове.

Расходятся полотна бытия, И видно вдруг грядущее в прорехи. В который раз, о, Родина моя, Ты надеваешь древние доспехи.