Проза

Романный Кутузов, возглавивший армию, занимал ту же выжидательную тактику, что и отстранённый Барклай. Толстой как будто бы оправдывал фельдмаршала, оставившего Москву французам, рассказывая о «дубине народной войны», о русском духе, который умел постичь именно этот, исконно русского происхождения полководец.

Сейчас в семьях сына и дочери четыре собаки, и о каждой можно говорить отдельно, потому что ни один из иерусалимских псов не похож на брата своего. Их подбросили к дворовой калитке одинаковыми малышами. В свете фар сверкнули три пары глаз, и убежать от них стало невозможным, а разделить – немыслимым.

Приросшие мочки ушей Крапина теперь уже не казались Артёму, как то было раньше, признаком ограниченного ума, но служили теперь доказательством надёжного характера. И ещё – его красный широкий затылок, такой красный, словно его вынули из борща. Крапин с Артёмом показывали Афанасьеву питомник, готовя его к новой работе.

Судно, на котором их уже ждали, оказалось паромом с двумя флагами, американским и еще одним, совершенно красным, но вместо серпа и молота Берку заметил на нем двуглавого и совершенно черного орла. На борту парома Пантелеймон заметил надпись – JAMES BELUSHI. «Что за чертовщина», - подумал он, но долго размышлять было некогда...

Будучи по сути гуманоидом, Петров не чурался простых неприхотливых забав и, для бешеной собаки сто вёрст не крюк, совершал изредка подобные вояжи. Хотя и сильно рисковал. Межгалактический надзор за подобную «неразборчивость» и пересортицу карал строго, вплоть до распыла.

Городок был беден. Не до крематориев, не до колумбариев. Экскаватор копал геометрически точные, аспидно-чёрные ямы. В одну из таких и уложили гроб с моей мамой. И я бросил туда горсть земли, ничего не чувствуя, никакой печали, никакого горя. С этой же бесчувственностью я выпил водку на поминках, кожей ощущая рядом с собой того добряка, хвалившего цивилизованные похороны.

Из множества отдельных мифов складывается культура. Важной частью культуры являются образование и наука. Образование складывается из ступеней, по степени сложности и глубины изучаемых образовательных мифов. Например, есть школьная и институтская физика – это, строго говоря, разные науки, разные дисциплины мышления.

С утра у Аграфены Николаевны всё не заладилось: в хлеву корова грязным хвостом по глазам хлестнула, едва опомнилась; чугунок на шестке опрокинулся — печь затушил, пришлось снова разживлять; худыми рёбрами подвернулся под сковородник муж Пахом Пахомыч. Аграфенушка, кипя от злости, уже с силами собралась, чтоб высказать старому мотовилу, зачем он с самых ранин под ногами волошкается, но тут из-под печья вывернулась голодная кошка и кинулась к пустому блюдцу.

«...«Чего надрываешься, дурень? Неужели не знаешь, не понимаешь, что мы – свадьба – просто не можем пропускать вперед никого? Плохая примета – тогда, по поверью, молодым всю жизнь не будет в доме счастья», – лишь на мгновение подумали на тройках люди, из тех, кто потрезвей...»

По соседству с нами восседал массивный, с бородкой и усами человек. Он выглядел словно только что вышедший из мюнхенской пивной бюргер. Лицо его было недовольным. Громко, чтобы слышали за соседними столиками, человек рассуждал о том, что евреи из Сохнута, мол, вечно жмутся на деньги. А могли бы оплатить не только грибные жульены, бифштекс с картошкой фри и бокал вина, но и любой заказ из меню.