***
Я не из этой – из совсем другой России,
из настоящей, не из вашего конструкта
больного, разве вы меня спросили?
А мне её дыханье дарит силы,
теплы распадки и холмы к моим маршрутам.
На фоне леса есть отдельные деревья,
их видно сразу, их процентов так пятнадцать,
кому судьба – пройти и боль, и озаренья,..
ни от сумы, ни от тюрьмы не зарекаться,
война всегда между дырой в душе - и небом,
тобой - и нЕ-тобой, дыра возьмёт без скидок
её к нему непрошибаемую нежность,
его стихов энергетический напиток.
Кому здесь нужно уворованное счастье,
капель весенняя – и ужас вместе с нею?
Детей войны опять шальная мать встречает,
дитя войны читает Яндекс и хренеет.
Век будем вздрагивать от мирных самолётов.
Век будем каяться – страшны, слабы, двулики.
(Идея рушить чьи-то храмы и киоты
всегда лежит в основе большинства религий.)
Страшна февральская Москва, её гравюры,
надёжность льда, и – да, осознанность проклятья,
её философов лихие увертюры,
все сорок тысяч лгущих журналистов-братьев…
Возможен выброс тормозного парашюта -
какой уж есть. Другого нет, и вряд ли будет.
Что детям скажем? Не сдержали словоблудов?
Но ведь и нам в глаза глядеть придётся людям.
А вот катальпу – тоже привлечём к ответу?
На Малом Койсуге оливковую рощу,
пуантилистку-алычу, смолу на ветках
и бальзамины одного со мною роста?
***
Я нахожусь с изнанки зла,
такие, мать его, дела –
и крыть мне нечем.
В лентикулярных облаках
уравновесь меня, Кавказ –
рекой и речью.
Затравлены в своём тылу
своим непротивленьем злу,
не хочешь убивать – умри
тут, изнутри.
Я всё своё ношу с собой,
свою свободу и войну,
свою кошмарную страну –
и к ней любовь.
Такой тревожный чемодан
без ручки, вечно вдрабадан -
что хоч до рани прикладай
телеэкран.
У нас же, бл@ть, особый путь -
стареть–толстеть-тупеть-наглеть,
бог дал нам фору в восемь лет -
не помогло.
На минном поле хлеб не сей,
не возвращайся, Одиссей,
сиди в Стамбуле, не забудь
своё весло.
***
Не раскачивайте лодку,
не мешайте воровать,
не читайте интернеты,
а идите убивать.
Ну вперёд, кукуха- трэвел,
с ноутбуком и котомкой,
в незалежном Казахстане,
по земле одной шестой.
Марта, Марта, надо ль плакать,
если путь лежит всё дальше,
все дороги нам открыты -
только дома жить – отстой.
По Силезии и Польше,
по Вестфалии бузинной –
не возьмут? Ещё остались
нам Египет и Тунис,
баклажаны на Балканах
Viele Grüße в Леверкузен,
готтентот и готтенэтот –
ты ж любил постмодернизм.
«кап» - сказала смс-ка -
началось в колхозе утро
новым варварским прилётом -
что с того, что не с тобой?
Правду бабушка сказала -
от комусь кислицi сняться,
«вдруг война а ты уставший»,
всех убьют – а ты живой…
Не считай меня, пожалуй.
Я – Алёша Бесконвойный.
Я от родины сбежала.
Не хочу – в её игру.
Бл@дь – сказала смс-ка,
дорогая ноосфера,
не защитник, а захватчик -
ипостаси-то фильтруй.
…Я вернусь к тебе, Россия.
извинюсь перед Рамзаном,
шестипалому тирану
возложу букет из роз.
Родина пожмёт плечами,
безразлично скажет – годен.
С надвигающимся годом!
Ваш навеки – дед Мороз.
***
У нас жара, я тут, на остановке,
между тюрьмой и зет-библиотекой,
состыковать пытаюсь нестыковки,
брожу лишённым голоса метеком.
Тому, кто честен, правда очевидна,
контекст богат подводными пластами.
…Чего не встретишь – от авто гибридных
до боевых машин поддержки танков.
Наброшу два наушника с блютузом
на медь звенящую и на кимвал звучащий.
Студентик в зет-футболочке, ссутулясь,
не светится патриотичным счастьем.
О родина, прости, я не готова
испить из родника твоих амбиций.
Какая инфантильная жестокость…
Надлом уже не зарастёт живицей.
***
Строили счастье – построили танки.
Розы сажали – а выросли бомбы.
Не удержавшее груза деталей,
утро вступило в этап многоборья.
Дерзкие выросли в мелких и вздорных.
Вместо любви получается порно.
Автоответчик с утра матерится.
Над головой пролетают убийцы.
Где-то ракеты покажут их удаль,
где довоюют заочно растяжки…
Чайки отчаялись - где Мариуполь?
Город, рисованный на промокашке…
Было ж – блакитное и золотое
что над Херсоном, что по-над Ростовом.
Гонят по длинной спирали из боли,
остановись на нейтрале, в Стамбуле.
Исчезновение лишних народов –
важный параграф новейшей доктрины.
Боль закольцованной нервной дорожки.
Нас никогда не простит Украина.
***
Волка робеть – в лес не ходить,
из дому волку внемлю.
Спать не могу. Небо гудит. Небо сжигает землю.
Параличи страха в ночи -
раньше хотя бы спорил…
Что ж ты молчишь? Много причин. Первая – вышел порох…
Ливни в глуши, май не спешит,
хилый закос под лето.
Что ни пиши – перепрошит мозг твой шипом ракеты.
Остов домов, дуги аорт,
раны в них ножевые…
Город убит. Сломан и стёрт. Реки пока живые.
Нежной листвой лес над Москвой.
Верить слезам? Мы - выше…
Скорбный главой вечноживой северный полис дышит.
Отблеск под дых первой звезды
столь саркастично-солон.
Въедливый дым. Глазом беды смотрит в тебя подсолнух.
***
Сейчас волна придёт, меня накроет,
остановись же, Днепр, как перед строем,
смягчи удар, разлейся тонкой зыбью,
спаси – собачью, человечью, рыбью…
- Да, я Вода. От ужаса немею,
но свой императив попрать не смею,
я наслаждаюсь кривизной оврагов,
я в старицы вхожу искристой брагой,
дожди в Макондо пятую неделю,
я полнилась решимостью с апреля,
гидроудар подрезал чайкам крылья,
не подходи – меня уже накрыло…
Лекалам берегов теперь не верьте.
Тут почва говорит по-украински –
а значит – смять, разбавить, исковеркать
и в море смыть – болот оставив линзы…
- Да, я Вода. И я не виновата,
за чьи грехи такая вам расплата?
Где только-только отцвелы пионы -
бесплодье завихрений торсионных…
Волна – она прибудет и убудет,
вцепитесь в грунт, цюрупинские сосны!
Да, я Вода. Остановитесь, люди.
Я - не могу остановиться. Поздно.
***
Это очень красиво – вода
напоследок, зловеще прекрасно,
да, Ковчег. И Венеция, да,
символизма предгибельный праздник.
Это очень опасно – вода,
пить нельзя, и не пить – невозможно,
с перекошенной линией рта
отхлебнуть – в содроганье подвздошном…
Твой сердечный сбивается ритм –
там невинных Муму сносит в устье…
Но Тургенева он не курил –
волонтёров за так не пропустит.
Водопад виноградовых струй
и палитра херсонских арбузов –
где вы нынче? Толкают к костру
и к пещере – от бьефов и шлюзов.
Так удобно в цветущих краях
рассуждать о библейских преданьях,
путать Шустера и Шария,
свысока за войной наблюдая…
Нас пропустят сквозь фильтры беды
силой, вспять направляющей реки,
отделяющей твердь от воды,
человека от нечеловека…
Эмигрантское
Судомойкой – это классика, кочегаром – это правильно,
в языках похожих путаюсь, хорошо, что вы снисходите.
С предсказуемостью мультика кто-то – золотом по мрамору,
я – железом да по противню, вот такая здесь просодия.
Приставала лодка к берегу, ну отстань - взмолился жалобно,
Скалы да волноотбойники, прилипала рыба к катеру.
Все хотят родиться заново – для того и едут баловни
в шишко-мишки первозданные, пальмо-вольницы дикарские.
Да какие ж вы печальные, берега мои солёные,
автохтонно-изначальные, хоть умри – вечнозелёные.
У поэтов нету отчества, но болит у них отечество,
а луна горит жемчужиной в нежных створках ботичеллевых…
А в Днепре на майской улице полыхает поликлиника -
снова чей-то обрывается млечный путь воздушно-капельный,
и от этого не спрячешься даже в статусе пустынника,
хоть на Марс телепортируйся, к чьей-то матери на катере…
Надо бы родиться заново. Выведи, туманный колокол.
Здесь не мной поля засеяны, здесь и горы не ворочены.
Отключилось электричество из-за майнинга биткоина -
вот и все проблемы местные, не считая одиночества.
Ольга Андреева — автор восьми поэтических сборников. Стихи опубликованы в журналах «Новый мир», «Новый Журнал», «Эмигрантская лира», «Нева», «Дальний Восток», «Артикль», «Дегуста», «Формаслов», «Prosodia», «Южное сияние», «День и ночь», «Плавучий мост», «Дети Ра», «Новая Юность», «Крещатик», «Зинзивер», «Аргамак», «Ковчег» и др. 2-е место в интернет-конкурсе «Эмигрантская лира» 2019 г. и 2021 г., 3-е – в 2023 г., диплом конкурса «Русский Гофман» 2019 и 2020 г., диплом премии «Антоновка 40+» 2020 г в номинации «Критика», 1-е место в конкурсе «Гений места» - 2023 г. (за лучшую рецензию). Проза публиковалась в «Неве», «Дальнем Востоке», «Южном Сиянии» (Одесса), «Формаслове», «Точке Зрения», «Новом Континенте», «Вестнике Пушкинского общества Америки», в журнале Юрия Кувалдина «Наша улица», в «Поэтограде» Евгения Степанова. Живёт в Ростове-на-Дону, до начала войны работала проектировщиком автодорог.
