* * *
На большую печаль
мне Отчизна ответит печалью,
На рыданье ответит стократным рыданьем она...
Что-то тихо сверкнёт
над промозглой измученной далью,
Дальний гром прогремит...
И опять тишина, тишина...
Вскрикнет робкий кулик
над своим безымянным болотом,
Скрипнет ржавая дичка в холодном забытом саду...
И листву подгребёт
ветер к старым, забитым воротам,
Где замок побуревший
с висящим ключом не в ладу.
Кто-то мимо пройдёт,
но сюда не свернёт с первопутка,
Где-то вспыхнет фонарик, чтоб снова погаснуть в ночи.
Да над чёрной запрудой
вспорхнёт одинокая утка
И о чём-то далёком,
о чём-то своём прокричит.
И стоишь посреди
позабытого Богом простора,
И гадаешь: когда же Всевышний припомнит о нас?
Может, скоро?.. Но небо
опять повторяет: «Не скоро...» —
И не можешь заплакать,
хоть катятся слёзы из глаз...
* * *
Как-то съёжилось все, почужело...
Да и сам я здесь получужой...
Больше чёрного стало на белом,
Меньше злата в ночи золотой.
Средь неласковой этой юдоли
Всё гадаю, строку бормоча:
Что за свет всё мерцает над полем?
Что за ангел стоит у плеча?..
Болезнь
1.
Коснись меня... И боль уйдёт...
От твоего прикосновенья
Светлеют чёрные мгновенья...
Коснись меня... И боль уйдёт.
Коснись меня... И хлынет свет
В зрачки, отвыкшие от света,
И в декабре вернётся лето...
Коснись меня... И хлынет свет.
Коснись меня... Как божество
Порой касается больного.
И хвори отступают снова...
Коснись меня... Как божество...
Коснись меня...
2.
Мгновенной тенью отразясь в окне,
Коснувшись снимка, что глаза туманит,
Ты, может быть, припомнишь обо мне?..
А я пойму... И сразу легче станет.
И будет так же виться виноград,
В плоды вбирая вечное свеченье.
И повторять я буду невпопад
Давным-давно забытые реченья.
О том, что, болью мучимый вдвойне,
Всё глубже понимаю: слово ранит...
Ты, может быть, припомнишь обо мне?
А я пойму... И сразу легче станет.
И снова заструится теплота
Под гипсом по измученной ладони,
И снова осень станет золотá,
И поздний август в золоте утонет.
А вечером, при меркнущей луне,
Когда опять тревога забуянит,
Ты, может быть, припомнишь обо мне?..
А я пойму... И сразу легче станет.
3.
...Так зачем говорить про напрасное чудо прозренья,
Про осколки созвездий, застрявшие в тающем льду,
Если нету прощенья?.. Я знаю — мне нету прощенья,
И под зыбкие кроны я больше уже не приду.
Что копилось в душе, то осталось в снегах ноздреватых,
Что забылось — забыто, что просто ушло в никуда...
И — распят на ветру — среди тысяч невинно распятых,
Ты кропишься водой и не знаешь, что это вода.
Заскорузлой душе даже этого кажется много.
Что ей серое небо и долгий грачиный галдёж,
Коль ответили все — от убогой гадалки до Бога,
Что под зыбкие кроны ты больше уже не придёшь?
Будет просто гонять шалый ветер траву перекатом,
Будет в омуте чёрном обманчиво булькать вода,
Будет давняя боль ночевать на диване несмятом,
Будет чёрная кровь запекаться у впалого рта...
И услышит в ночи только старый бобыль одичалый,
Что не спит и всё шепчет молитвы всю ночь напролёт,
Как с котомкой бродил непонятный расхристанный малый
И всё мямлил под нос, что он больше сюда не придёт...
* * *
Женщины, которых разлюбил,
Мне порою грезятся ночами,
С робкими и верными очами —
Женщины, которых разлюбил.
Я их всех оставил... Но они
Никогда меня не оставляли,
Появляясь в дни моей печали
И в другие горестные дни.
Женщины, которых разлюбил,
Мне зачем-то изредка звонили,
Никогда вернуться не молили
Женщины, которых разлюбил.
С расстоянья ближе становясь,
Все мои терзанья разделяя...
Появлялась женщина другая,
Обрывала вспомненную связь.
Женщины, которых разлюбил,
Мне и это, кажется, прощали.
До смерти разлюбятся едва ли
Женщины, которых разлюбил.
* * *
Ещё не стемнело...
И можно немного пройтись
Вдоль влажной лощины
по серо-зелёному полю.
Недоля струится отсюда
в небесную высь,
А высь переходит
В безбрежную эту недолю.
И чтоб надышаться,
здесь нужно дышать и дышать,
Стараясь запомнить,
как стонут забытые травы.
И чуять: струится
в безмерную даль благодать,
А в той благодати —
Безмерная доля отравы.
Есть только мгновенье...
А суток и вечности нет...
Мгновенье к мгновению —
вот и дорога к прозренью.
О свет мой вечерний,
туманный бледнеющий свет,
Для белого света ты тоже
Подобен мгновенью.
Ведь скоро над полем
неярко засветит звезда.
Пора возвращаться...
Невидною стала дорога.
Пусть что-то осталось...
Но что-то ушло навсегда...
И так же далёко
До истины...
Сути...
И Бога...
* * *
Писать стихи,
пить водку,
верить в Бога...
И Родиной измученной болеть...
Одна поэту русскому дорога —
Чуток сверкнуть
и рано отгореть.
А отгоришь,
не понят и не признан,—
Останутся худые башмаки,
Пустой стакан,
забытая Отчизна,
Божественность
нечитанной строки...
