Поэзия

Облакитной октябрьской высью Нижется гроздь барбариса Чётками птичьих набросков Клёнописью, неброским Багрянцем по сини. Ветер бросает в небо Тайнописью на хоругви Морские перелётные фуги. Аве, Осень!

Гуталином бриолином Ночью без огней Разговариваю длинно С Родиной моей Позолотой да утратой Крашеной доской Отвечает соглядатай Правильный такой

казалось бы исправить можно всё пока мы живы и бумага терпит свиданий тайных шок и нервный трепет как раньше не вставляет не трясёт и попадает мяч под колесо но это колесо велосипеда

Как быстро яблоко темнеет, когда надкушенным лежит. Открытый воздух по идее не должен вредоносным быть. Но жизнь – явленье объективное и часто не прощает никого. Моё ты яблочко наивное, за что тебе и от чего?..

Пусть жизней очередь пока, Но череду перерождений Преодолев спустя века, Судеб отбрасывая тени, Когда растают без следа Все карнавалы и фиесты, О, вспомнишь ли меня тогда, Моя небесная невеста?

Ветер низовой толкнулся в дверь И, открыв её ввалился в сени. На дворе давно уже апрель, А дохнуло холодом осенним.

Ей говорили не бегать к морю, Не выходить на причальный мостик. Живёт, мол, дьявол в морском просторе И коль заманит не сыщешь кости.

Вольтеровских кресел и чая с морошкой вчера не хватало беседе, Ирина. Прости, но сегодня беседую с кошкой и грустно смотрю на кусок стеарина.

Не берите меня на работу поэтом. Не невольте меня за деньгу рифмовать. Нет дипломоff, нет членства с банкетом, В ЦДЛ вечер памяти вряд ли «поднять».

Вместе с первым лучом просыпается зной, Начиная немедля слезиться и плавиться... Это солнце Синая стоит надо мной, Или с неба глядит бедуинка-красавица?

Лепили жизнь мою из снега, Из грязи, глины и песка. Ненужная, она бесследно Исчезнет. Ведь никто искать Не станет этакое чудо, Смотреть на несуразный след. Ужасно всё, но почему-то Желания исчезнуть нет.

Никаких «Прощай», мой разбитый в твердь огневой рубеж. И без окон дом, и без дома дверь — всё в тумане беж. В световых лучах православный храм с золотым крестом… Колокольный звон беспокойных гамм… Ты и я фантом.

...По словам Адамовича, Пушкин по сравнению с Марциалом писал «темно и вяло», и был даже глупее Канта! А всё значение «Евгения Онегина» и «Бориса Годунова» – в отдельных гениальных строчках...

Борис Поплавский играл со смертью, исследовал её на себе, как вакцину, и, кто знает, может, он и нашёл выход в бессмертие? Не нам судить.