Культура

Мы хотим рассказать об авторе, который известен многим с детства, если не по книгам и стихам, то совершенно точно по мультфильмам, сценарии к которым он написал. Причём, сами мультфильмы намного более известны зрителю, чем имя автора текстов. Однако имя его хорошо знакомо поклонникам поэзии и прозы 1960-х, позднего советского и постсоветского периода.

Иногда в разговоре Дерен реагировал быстро и резко. Как-то раз Модильяни, будучи немного выпивши, пришел повидаться с Дереном и начал жаловаться на жизнь. Дерен в этот момент был очень занят работой, но поскольку он любил Моди, то не хотел выгонять его прочь. Дерен тогда носил рыбацкую кепку, и Моди, чтобы ему досадить, сказал: «Я вижу, ты теперь наш штурман». «Не разговаривай со штурманом», — посоветовал ему Дерен, показывая надпись на кепке.

Голос автора фильма ведет зрителя сквозь мимолетные двадцать пять минут. Нельзя сказать о фильме и не заметить, что такое звучание русского языка — это нечто особенное. Хочется слушать этот голос, этот тембр, интонацию. Так уже разучились говорить.

При всем значении слова в музыке Вайнберга, где оперному жанру принадлежит такая же роль, как и симфоническому, а романсовому — как камерно-инструментальному, Вайнберг тяготеет к «чистой музыке». Может быть, поэтому для него так органичен стиль традиционного письма, в котором мелодия и интонация — основа всего.

Никто из современников Дягилева не смог бы предсказать, что самый скандальный балет «Весна священная», отвергнутый на первом показе в мае 1913 года, выдержавший 4 постановки в Париже и 3 в Лондоне, в будущем станет самым востребованным у публики и самым притягательным для хореографов всего мира.

«— …Уникальность Болдина в том, что оно стало для поэта местом вхождения в народную культуру, местом, где он творил, “забывая мир”, вдохновенно и страстно, легко и свободно. Язык его болдинских произведений — это целая стихия и космос. Мир болдинских пушкинских повестей Белкина — это мир русской провинции, немыслимой без тихой поэзии дворянских гнезд…»

«— Неблагодарное занятие — толковать свои стихи. Но в данном случае я попробую. Мне хотелось выразить простую мысль: хорошо, когда над ним и над ней возвышается икона, которая освящает их отношения. И очень важно, чтобы это был не музейный образ, а семейная икона красного угла, перед которой теплится лампада. Кажется, толкование у меня не получилось. Стихотворение, конечно, богаче по смыслу, чем моё ненужное объяснение…»

«— Да, я пишу именно так, как Вы сказали. Я хочу, чтобы человек и в своей жизни, и в вере вернулся к нормальности. Простой, улыбчивой и доброжелательной нормальности. Я — глуп?.. О, нет! Уверяю Вас, что я, как и остальные люди, вижу зло, а может быть, вижу его даже лучше, чем другие, но… Я не хочу и не буду его бояться… Точнее, не бояться, а беседовать с ним на равных. Тут дело даже не в высокомерии некоей светлой личности, проживающей на небесах, а в том, чему и кому ты должен посвятить свое писательское время…»

«— Клюшка, шайба… — это же всё элементы фетиша, простейших примитивных религиозных практик. Это как воины Востока в стародавние времена обожествляли оружие. То есть считали свои мечи одушевлёнными сущностями, которые им помогут в критический момент боя. Казаки тоже освящали шашки, знамёна, но это несколько иное. Призвание Христа — это отказ от греха, стремление не посрамить силу оружия собственной слабостью, стремление быть готовым к непредсказуемой ситуации, способным преодолеть её, выйти из неё не побеждённым и посрамленным, а достойно…»

...однажды дом Ноткина посетил сам Александр I. “Остановись!” – воскликнул вдруг Нота Хаймович, увидев царя. Государь спросил, что это значит. Тот объяснил, что счастье человеческое имеет границы и когда оно доходит до крайнего предела, то начинает убывать. “Счастье же мое с приходом Вашего Величества в дом, - продолжал Ноткин, - достигло своего апогея. Вот я и кричу ему: «Остановись!»”

А. Д. – Молчание – это последняя радость несчастных; не выдавайте никому своей скорби. Любопытные пьют наши слезы, как мухи пьют кровь раненой лани.

Образ Фанни как женщины-жертвы никак не воспринимается, напротив, ясно выражен индивидуальный характер талантливой, выдающейся и целеустремлённой женщины. Женщины, которая сумела осуществить творческие задачи и устремления, не ущемляя себя в потребности любить, быть любимой и подарить жизнь ребёнку. Биография Фанни Гензель уникальна и заслуживает соответствующего к ней отношения.

Одним из центральных элементов текстов Стругацких в широком спектре от романов до пьесы являются их обращения к исторической травме и травматическому опыту, и в первую очередь, опыту Холокоста и памяти о нём. В то же время, в их письме отсутствуют те характеристики, которые в современной психологии и культурологии принято рассматривать в качестве индикаторов посттравматического: ослабленное или замутненное восприятие «я».

Раньше ошибки непрофессионализма и невежества при публикации статьи, книги или при выпуске фильма на экраны страны были редчайшим исключением: на страже качества интеллектуальной продукции стояли грозные ряды редакторов (литературных, художественных, технических), корректоров, консультантов, внутренних и внешних рецензентов. Непрофессионального, невежественного автора просто не допускали к публикации.

Она читала «Шуточку» Чехова, глядя на мужа, и он беззвучно повторял за ней каждое слово, только вместо «Наденька, я люблю Вас» шептал «Оленька, я люблю тебя» и она читала это по губам, и горло сжималась и она делала паузу, как бы давая зрителям почувствовать всю поэтичность рассказа.