Культура

На свою удачу, будущий руководитель мирового пролетариата не знал, что Илья Лохматый язвительно высмеивал за его спиной «угреватую большевистскую философию», припечатывая ее создателя Промозглым стариком, Лысой крысой и Картавым начетчиком...

Общество и наука в России распались на мелкие кластеры. Поэтому в разы выросло число членов РАН и в еще большей степени упали компетентность и вклад ученых в России в мировую науку. Проходимцы от РАН заинтересованы в личном обогащении. Нормальные члены РАН — в сохранении своего маленького коллектива. Нормальным ни президент, ни президиум совершенно не нужны.

Посмотрим же — как продолжилась ‘Петербургская повесть” в жизни её создателя. Как тема поэмы преломляется в судьбах филологов-пушкинистов, под строгим взглядом Всадника на берегу Невы. Увидим не меркнущее с годами чудо, “божественный глагол”.

Горькая участь ленинградских поэтов эпохи новеченто сравнительно с поэтами московскими ни на крохотную секунду не противопоставляет Ленинград Москве в целом. Ленинград ни на тютельку не был лучше. Он был хуже. Страха было больше. Режим в обоих городах был одинаково подл, человеческий материал одинаково низок, а ведь город — это люди, не камни и деревья.

Игорь Сухих — ученый-литературовед, естественно было бы услышать от него объяснение противоречивых правил его коллег при установлении авторства. В нашем примере Коренев, почти наш современник, объявляется автором стихов, не предоставляя хронологически достаточно ранний автограф. В то же время, например, Дмитрию Веневитинову отказано в авторстве на стихотворение «Родина» только потому, что автограф не был найден.

Сейчас даже представить трудно силу его влияния на всех и вся в то время, силу его слова, мысли, и не только в России. Уже после первой мировой войны известный немецкий писатель Томас Манн даже так написал: «…и в дни, когда бушевала война, я часто думал о том, что она вряд ли посмела бы разразиться, если бы в четырнадцатом году глядели еще на мир зоркие и пронзительные серые глаза старца из Ясной Поляны».

Была болезнь, плохое настроение и волнение за пьесу; Г. Бродская определит это так: «В свой последний год Чехов находился в состоянии болезненной истерики. Его реакции в предсмертные месяцы не всегда адекватны поводам для них.» — возможно, слишком резко, но по существу верно.

Не исключено, что Тео, склонный обвинять себя в несчастьях брата, теперь считал себя виновным в его самоубийстве. В минувшие полтора года из-за женитьбы и рождения ребёнка он несколько отдалился от него. К тому же, став семейным человеком, сомневался, сможет ли по-прежнему обеспечивать ему полное материальное содержание. Не высказывая эти мысли прямо, он делился с Винсентом тревогой по причине нехватки денег.

В конце XX века не так много композиторов, равных Мечиславу Вайнбергу, — не только по фантастически многообразному охвату жанров и количеству созданных произведений (достаточно напомнить, что композитор сочинил 26 симфоний, опёр, 100 романсов, десятки камерно-инструментальных, концертных, оркестровых, хоровых сочинений, музыку к кино и спектаклям, радиопередачам), но и по глубине музыки и высочайшему уровню мастерства.

Молодость. 1965 год. Послан исправляться на свежем воздухе «тунеядец» Иосиф Бродский, сидят в тюремном замке «идеологические разбойники» Синявский и Даниэль, отправлен на пенсию «по состоянию здоровья» Никита Сергеевич. По Москве бродит СМОГ, но и его дни уже сочтены. Я учусь в геологоразведочном институте, знакомств среди литераторов почти не имею.

Смех в зале — огромная развратительная силища, которая так и втягивает: тебе хочется еще и еще испытать это сильнейшее, почти физиологическое наслаждение. Но смех возбуждает к творчеству. Смех — это свобода. Обожаю, когда зритель аплодирует, когда он неистовствует…

Вахтанг Чабукиани, художник, для которого пластическая передача мысли («мышление шагами»!) суть единственная форма самовыражения и воплощения, воистину вычитал в Шекспире не «слова, слова, слова», а обволакивающее, окружающее, пронизывающее, раскаляющее их добела молчание.

По театру я, конечно, скучаю. Его не заменить. Но творчески я по-прежнему загружен, издаю книги, публикую в них не только то, что было написано за целую жизнь. И не так уж мало этих изданий: пятитомник «Избранное» и еще четыре сборника моих театральных работ, статей и исследований, книга «Рифмы», где, наряду с лирикой и песнями напечатаны рифмованные фрагменты моих либретто.

«Фауст» — это откровение Нового времени, сакральный текст. Ни больше ни меньше. «Фауст» предлагает альтернативную (пиетическую) религиозность — с живым чувством Высшего начала вместо догматов, обрядов и молитв, в виде своеобразной дорожной карты самосозидания.

Самое впечатляющее ноу-хау Минкина состоит во вставке текста про замученного лестницей (читай женой) Чехова из воспоминаний дочери Гиляровского 1904 г. в текст, относящийся к 1903 г., для чего из оригинала воспоминаний выброшены указания на даты и то, что Чехов едет в Баденвейлер!