Перевод

На нас навеки — бремя грустных лет./ Пусть правит чувство, долга больше нет./ Все вынесли отцы — нам в наши дни/ Не пережить, что видели они.

Translation of Lermontov’s most anthologized poem “The Sail” is a superhuman task if only because it was translated into English many times before.

Дней игра кружит ли, к нам пристрастна, / Иль цветы пылают в тишине – / Для меня, как день, давно уж ясно, / Что потомство скажет обо мне. / Пусть лета уходят в эстафете, / Ветер сменит ветры всех времён... / Как земля единственна на свете, / Так на ней – один Галактион.

Зельма Меербаум-Айзингер — черновицкая поэтесса с трагической судьбой, навсегда оставшаяся юной. Ее жизнь оборвалась в возрасте 18 лет в одном из нацистских лагерей Транснистрии в декабре 1942 года...

Приказали войти в клетку / Раскачиваюсь над сценой / В сетях любви / Хлестнули и я прикурила / И кудри ниже пояса / Прицепили орден / «Красного фонаря»...

Наверно, проще всего указать на то, чего не надо делать. И по моему убеждению, как минимум, переводчик не должен использовать слова и выражения, которые автор мог употребить, но не сделал этого. Так, например, в наиболее известном переводе Кружкова замечание Bellman’а о Пекаре (Baker) «His form is ungainly — his intellect small» (приблизительно: «Он лицом неказист и умом невелик») переведено как «Он умом не Сократ и лицом не Парис»...

Сказал ему рав Каhана: (значит, ты считаешь, что помещения) в которых женщины прихорашиваются, свободны (от заповеди о мезузе)? Но вот преподано (в другой барайте): «стойло крупного рогатого скота свободно (от заповеди о) мезузе, но то (стойло), в котором женщины прихорашиваются, подлежит (заповеди о) мезузе»! Ну, что ты можешь на это сказать, (кроме того, что присутствие мезузы в помещении, где женщины) «прихорашиваются» — это (спорная проблема) для таннаев!

Ответственная жизнь это та, что является ответом. В теологическом смысле это означает: Бог есть вопрос, на который наша жизнь является ответом. Первый вопрос Бога к человечеству был: «Где ты?» (Быт. 3:9). Этот вопрос и слышат те, кто усвоил этику ответственности. Вера есть форма слушания, и мы слышим в тишине своей души вопрос Бога: «Как ты воспользовался моим даром — даром жизни?»

Сегонзак и его друзья, действительно, часто собирались вокруг бутылки или двух хорошего французского вина. Как и крестьянский говор, который они так любили, это был их способ восстать как против менталитета нуворишей того времени, так и против его космополитизма. Дух и искусство группы были прежде всего французскими по сути.

Девяти, девяноста и девятистам/ Столь ты нужен, сколь признан толпой;/ Но тот тысячный — зов упреждая твой, — сам/ Против всех встанет рядом с тобой.

При виде горя тех, кто лучше нас,/ Свое скорей забудется как раз./ У одного в уме всегда болит,/ Когда былых утех изглажен вид.

Дневник Рудашевского — это литература высокого уровня. И в этом смысле может быть сравним с дневником юной Анны Франк. Каждый из дневников охватывает период времени около двух лет. Свои записи Анна делала в крошечном укрытии, в котором она находилась с небольшой группой людей, Ицхок же был узником огромного гетто. Он и свидетель, и активный участник нравственной борьбы еврейской общины в то страшное время, когда над гетто нависла зловещая угроза полного истребления.

В переводах с английского Сергея Батонова

Для дураков нелегкий год/ У мудрецов в мозгах изъяны./ Весь ум утратили, и вот/ Нам подражают, обезьяны.

Это был Кулис собственной персоной. Несмотря на его 82 года усы по-прежнему щетинились, а сардонический рот кривился в усмешке. Тристан Бернар когда-то иронически о нем заметил: «Кулис — единственный человек, который может целовать женщину в губы и шептать ей на ушко сладкую чушь одновременно».