Рассказ

Выжженные солнцем холмы, деревья с пыльной листвой. Узкая дорога, где босые ноги легко поранить о камни. Когда старец Саламан проходит здесь, то наклоняется и убирает их с пути, дабы не навредили другим. Но несть камням числа.

Мне, столичному жителю, привыкшему к людской разобщённости и равнодушию, казалась добрым сладким сном эта страна белоснежных гор, остроконечных кипарисов и простых открытых людей, не ведающих высокомерия и взаимной вражды.

Из командировки батя вернулся не один. Из-за его сутулой, как калач, спины показалась круглая физиономия с седоватой бородкой клинышком. Гость шагнул в сторону. У него были черные мышиные глазки, залысины на широком лбу; тучная, маленького роста фигура туго упакована в синий спортивный костюм.

И вскоре Серёжа бежит по улице, перепрыгивая через солнечные лужи, через разъезженные чёрные тракторные колеи полные жидкой грязи. Синий трактор с большими колёсами и телегой стоит у соседнего дома. Там живёт весёлый рыжий тракторист Василий со старой матерью…

Старик знал, что это его последняя зима, предчувствие ещё никогда не подводило. Смерти он не страшился. Не далее, как вчера «костлявая» вновь напомнила о себе, по ошибке забрав соседа по комнате — интеллигентного вида суетливого старичка в очках с треснутым стеклом. Они любили перед сном поговорить о прошлой жизни. Теперь кровать у окна пустовала, жутко отсвечивая в ночи голыми ржавыми пружинами.

Обречено махнув рукой, он сел в машину и, развернув ее, помчался прочь. Кинув вслед равнодушный взгляд, я взяла сумку поудобнее и побрела домой, думая о том, что об этой истории никогда и никому не расскажу. Как и сотни других, изнасилованных.

Сегодня моя хозяйка совсем другая – не узнаю её. Вместо корма для собак подала мне кошачий, который носит уличному коту Ваське – она действительно думает, что я стану это есть? Ходит по комнатам, что-то напевает, я бы даже сказал, не ходит, а парит, пританцовывая – где же музыка, не слышу её или я за одну ночь так состарился, что оглох?

Не успел начаться рабочий день, как на телефон главбуха Маргариты Андреевны – дамы, неумолимо приближающейся к пенсионному возрасту, обладающей богатым воображением и умеренным валовым доходом, пришло невразумительное сообщение, от которого она зябко поежилась: «…ходи…пр.. щ…ться…3 бца...».

Когда римские солдаты, извергая рёв из тысяч глоток, в восторге и упоении победы, ворвались на плато Масады, их встретила гробовая тишина. Лишь налетавший порывами ветер из Иудейской пустыни метался между тридцатью семью сторожевыми башнями крепости, издевательски завывая и хохоча. Двери всех домов были открыты, но дома были пусты.

Это важный источник для изучения жизни и деяний заметного государственного деятеля. Однако проверка подлинности документа, к сожалению, не представляется возможной. Так до настоящего времени не сохранилось образцов почерка Цахеса. Да и, если бы мы ими располагали, их нельзя считать однозначным мерилом истинности, поскольку нет способа установить, заполнена ли тетрадка рукой самого Цахеса или автобиография переписывалась.

Никто не заметил, как возле Рудика возник парень с видеокамерой. Чёрная футболка, джинсы, спортивная кепка с длинным козырьком… Он был такой никакой, что взгляды скользнули мимо него. Он с аппетитом уплетал многоэтажный бургер.

Под вечер в «Юности» собиралась разношерстная публика: жуликоватые прозаики и поэты, авантюристы, авангардисты, сталинисты, стюардессы, греческие певцы, волоокие девицы с видами на жизнь, мрачные студенты Лита, буддистские монахи, бомжи, жены бандитов и прочая. Все эти забавные люди приходили в «Юность», словно возвращаясь в своё прошлое. В то время, когда они не были прозаиками и поэтами, авантюристами и авангардистами. И всё ещё было впереди, а не позади.

Людмила развернулась и быстрым шагом покатила за собой бордовый чемодан. Она рыдала почти в голос и не оборачивалась изо всех сил. Только раз, уже издалека взглянула на Серко. Кот, казалось, сделал движение ей вслед, но остановился посреди дороги, царственно сел, как умеет только он, и тоже заплакал, только тихо-тихо, как плачут брошенные игрушки.

Поезд дёрнулся и понёсся, а двери за спиной вдруг начали медленно раздвигаться. Пахнуло холодом, плащ сзади вздулся пузырём. Схватилась рукой за рюкзак, и чуть сдвинулась вперед за ним. А ветер все тянул и тянул назад. Ухватившись за рюкзак покрепче, вылетела из подъехавшего к перрону поезда. А плащ остался – его защемили затворяющиеся задние двери.

Длинна нора, но Он летел силой Духа Севера навстречу с Великим Светом. Шаман Нилгыкин яростно бил в бубен ярар, который превратился в мегалоцероса. Они неистово неслись за горизонт Наружной Вселенной, откуда приходят олени и ещё дальше.