Театр

- про Виктора Авилова и Марка Валерия Марциала, с участием Аллы Пугачёвой и Леонида Ильича Брежнева, лично.

А искренняя вера — это особый дар, как и природный талант Никиты Дмитриевича как собирателя, который в сочетании с талантом предпринимателя и ученого бизнесмена позволяет правильно определять и оценивать то или иное произведение искусства, а также расположить к себе его владельца или случайного продавца-перекупщика.

Драматический андеграунд отказников оказался в эпицентре борьбы за духовную легализацию еврейства, ибо обращался к возможным массам всеми видами искусства сразу: и словом, и музыкой, и пластикой, и светом и пробуждая через все пять чувств восприятия еврейский менталитет.

В начале нашей эры еврейский мудрец Йошуа бен Ханания, перечисляя силы, которые «губят мир», на первое место поставил «глупого благочестивца», а на второе «хитрого нечестивца». Как раз эти два популярнейших амплуа, в которых выступают актеры мировой истории, наиболее важны для истории с «Ревизором»…

Игореша, театральный актер и мой близкий друг, в восьмидесятые годы работал в Московском драматическом театре имени Станиславского. Серьезные роли там были заняты знаменитым к тому времени Владимиром Кореневым, Ихтиандром из нашумевшего блокбастера «Человек-амфибия». Мелкие роли перепадали более молодому Игорю, часто в детских спектаклях, за что в своем дружеском кругу мы звали его ласково и беззлобно «Абрамушка-дурачок» или «Абрам-царевич».

Русско-израильская драматургия — тема пограничная — русско-еврейский симбиоз, ибо связана и с русской и с еврейской культурой слова. Исследования «особенного еврейско–русского воздуха» культуры начались почти параллельно в эти же 1970–е — 2000-е годы.

Жизнелюбие, граничащее с эгоизмом, жажда любви и признания наперекор логике конца, бесстрашие в преодолении препятствий, непредсказуемость поступков в ситуации полного отчаяния — даже тогда, когда бороться бессмысленно, — это черты не только героя Б. Аханова, но и самого Е. Арье.

Он был рекомендован как литератор Ильей Эренбургом и одобрен как поэт Анной Ахматовой и Надеждой Мандельштам. Десятки пьес для взрослых и детей, песни на музыку Журбина, Дунаевского. Автор «Голубых огоньков» и скетчей для чудом выжившего при Сталине Аркадия Райкина, как и его сценарист скрывавшегося за масками, которые цитируются до сих пор благодаря Азову.

Некоторые известные femmes, не будучи в состоянии удержаться рядом с таким машинистом, вылетали из «Голубого экспресса» на первом крутом повороте. Матильда Кшесинская была слишком тщеславна, чтобы терпеть рядом других этуаль, Анна Павлова — слишком самостоятельна, чтобы подчиняться чьему-либо авторитету, Ида Рубинштейн — слишком богата, чтобы выслушивать советы грузного директора с моноклем в глазу.

В феврале 1977-го года Совмин РСФСР специальным Постановлением дал отмашку на создание Камерного еврейского музыкального театра (КЕМТ). Но с большим НО. Для того чтобы жиды не особенно задавались, его прописали не в столице страны, а в центре Еврейской автономной области, то есть, в Биробиджане.

Никто из современников Дягилева не смог бы предсказать, что самый скандальный балет «Весна священная», отвергнутый на первом показе в мае 1913 года, выдержавший 4 постановки в Париже и 3 в Лондоне, в будущем станет самым востребованным у публики и самым притягательным для хореографов всего мира.

Действовать по первому внутреннему побуждению — «тотчас ехать и разговаривать» — этот принцип немедленного делания остался у Дягилева на всю жизнь. Когда его посетила мысль об издании художественного журнала, посвященного искусству, он с такой энергией обрушился с этим проектом на известного мецената Савву Мамонтова, что тому после визита крепкого пермяка, осталось только обронить реплику: «На какой почве вырос этот гриб?»

За спиной тянется шлейф пересудов по поводу выездов Вацлава с Дягилевым на гастроли в Европу. Но нет худа без добра. Уход Нижинского в 1911 году из Императорского театра, униженного разбирательством из-за «неприличия» его костюма, подстегнул его антрепренера Сергея Дягилева на официальное создание труппы “Ballets Russes”.

Искусство — это единственный ориентир. Об эпохе судят по искусству, не по военным конфликтам. Только искусство может поддержать в нас человечность. Театр — это общение. Без него человечество погибнет. Без слов, без жалости. Искусство же дает силы.

Смех в зале — огромная развратительная силища, которая так и втягивает: тебе хочется еще и еще испытать это сильнейшее, почти физиологическое наслаждение. Но смех возбуждает к творчеству. Смех — это свобода. Обожаю, когда зритель аплодирует, когда он неистовствует…