Воспоминания

Континентовский смотр диссидентов в Милане был всё–таки несколько декоративен. Да, там были представлены яркие персонажи, – герои и жертвы, которыми мы когда–то восхищались заочно, слушая «голоса». И вот они воочию! А дальше–то что?

«Рукой Авраама зарезан твой сын Исаак, - Сатан, пастухом обернувшись, приносит известье. – Ягненка заклать рано утром отправились вместе В Морию они. Ну а вместо ягненка... Вот так».

А Россия сама не своя, Не своя, не твоя, не моя, От России лишь рожки да ножки, И любимые мною дорожки, Что бегут сквозь глухие года И давно не ведут никуда.

«...Я живу с мыслями о двух странах, каждая из которых – моя родина. Наверное, я очень несчастный человек, ведь моё горе и моя боль постоянно удваиваются. Чтобы всё это объяснить, надо вернуться памятью в давние-давние времена, в 1959 год, когда я впервые попал в Сербию (она тогда была республикой в составе Югославии), не зная ещё, что проживу там годы, что буду не раз возвращаться, и что жизнь моя навсегда будет связана с этой страной...»

«...Когда упадёт моя звезда, то дай Бог какому-нибудь мальчишке, стоящему далеко-далеко внизу, на Земле, проговорить заветное желание. А моя звезда постарается погаснуть не так быстро, как те, на которые загадывал я...» / «...Давно хотел записать поразивший меня рассказ о похоронах постперестроечного бандюги. Хоронили авторитета Васю с музыкой, салютом над могилой, но это всё могло быть и не для Васи, а для любого, даже и не мафиозного, начальника. Но Васю, в отличие от других покойников, не оставили без музыки и после смерти...»

Авторы: Владимир Тыцких, Эльвира Кочеткова, Татьяна Грицюк, Александр Орлов, Юрий Кабанков, Валерий Кулешов, Вера Караман, Валентина Лаврова, Владимир Костылев.

Наука больше не владеет массами. Расставание культуры с наукой началось с развода естествознания с философией. О нём можно судить хотя бы по словам Нобелевского лауреата, одного из самых авторитетных физиков современности — Стивена Вайнберга. В его книге «Мечты об окончательной теории» одна из глав так и называется «Против философии».

Сквер был виден из окон комнаты, в которой мы жили. Вова рассказывал, как мальчиком он участвовал в посадке деревьев — кленов, и получился этот чудесный сквер. После это мы шли в Третьяковскую галерею, так как жили напротив нее.

Точный и строгий ум его сочетался с неподдельным любопытством ко всякого рода «методам». Он тонко чувствовал цвет времени и пафос человеческих судеб, особенно судеб личностей чем-то близких ему по духу.

Сын замечательного поэта, Вова сам писал очень хорошие стихи. Он не подражал отцу, как не подражал и другим поэтам. У него был свой стиль, даже в его шутливых опусах часто проскальзывала легкая ностальгическая нота.

Это, говоря социологическим языком, КЕЙС – случай из жизни, который, будучи детально прослежен в развитии и осмыслен профессионально, позволяет судить о некоторых массовых социальных процессах и способствует пониманию современного устройства российского общества.

Феликс был одной из самых цельных, гармоничных натур, которые встретились мне в долгой уже жизни… За внешней сдержанностью, вежливостью (не припомню ни одного случая, чтобы он вспылил, рассердился) скрывалась глубокая задушевность…

Предстояли экзамены на математический факультет, а мы дома с отвращением судили-рядили о школьном историке – и тут папин давний товарищ – мудрый Лексикон - Элькон Георгиевич Лейкин, проведший в местах отдаленных пару десятков лет и проникнувшийся лагерным каторжным духом – это с одной стороны, а с другой – в вакууме тюремной подневольности сохранивший старомодные представления о чести – вот он и присоветовал мне – дать малопорядочному учителю прилюдную пощечину.