Воспоминания

Только после смерти Ильи Эренбурга в 1967 году, переведя «Жизнь Тулуз-Лотрека» Анри Перрюшо, она впервые подписалась своим настоящим именем – Ирина Эренбург, официально полученным тоже не в час своего рождения, а в возрасте 13 лет.

Рядом, в соседнем доме обитал высокопоставленный деятель из СА (штурмовых отрядов). Однажды, взглянув на картину, которую художник рисовал в саду, презрительно изрек: «Для „Jude“ рисуешь неплохо». А Либерман, даже не повернувшись, бросил: «Для офицера СА у вас неплохой вкус».

Фейга, Ципора Поляк, не носила шелковые панталоны и слово "горничная" не существовало в ее лексиконе. Но судьба большинства европейских евреев не была избирательна к статусу и рангам, и одинаковые товарные вагоны хоть, и имели разный адрес направления, но вели к одному конечному пункту – Катастрофе европейского еврейства.

Трудно описать положение советских военнопленных, но еще страшнее было положение евреев-военнопленных. И даже здесь они подвергались издевательствам, унижениям и ограблению со стороны не евреев, таких же военнопленных, как они.

Конечно, только случаем можно объяснить, что он после долгих опаснейших скитаний чудом наткнулся именно на этот партизанский отряд. Командиром оказался еврей, опытный и смелый офицер Красной армии. Отряд был интернациональным. На равных в нем воевали украинцы, русские, поляки, словаки, мадьяры и даже два немца.

Когда провозглашена была государственная независимость Узбекистана, ситуация в этом краю преобразилась. Штаб округа прекратил существование свое, а в его здании расположилось Министерство обороны Узбекистана, в котором не то, чтобы евреев – и духа неузбекского не сохранилось

Волков умер сразу. Конвойные это поняли и оттащили труп в сторону, а молодого продолжали терзать. Наконец оба тела бросили в телегу и повезли. Колонна двинулась к жилой зоне.

От жестких стелек появлялись мозоли и трещины, которые зудели и болели, а лечить было нечем. И никому не было дела до девчонки – замарашки... Германии нужна была резина. Очень много резины. Для победы.

В наши дни в деревне Любавичи евреев нет. Это небольшое поселение с несколькими сотнями постоянных жителей, не всегда обозначенное даже на картах крупного масштаба, оно существует за счет туристов и религиозных паломников. О еврейском прошлом местечка напоминает Мемориал памяти убитых Любавичских евреев, возведенный здесь в 2011 году на пожертвования и с помощью Евангельских христиан России.

Вскоре в местной газете «Знамя коммунизма» появилась статья под непритязательным заголовком «Клеветница и ее покровители», которая, с одной стороны, должна была показать, какая опасная преступница разоблачена и обезврежена в городе у Черного моря, а с другой – дать «достойный отпор» развернувшейся на Западе массовой кампании за свободный выезд советских евреев в Израиль.

Жизнь для евреев Германии превратилась в ад. Но это не коснулось лично Варбурга. Вот одно из объяснений этого феномена. Его друзьям удалось убедить Гитлера, панически боявшегося рака, в исключительной важности работ ученого. Было объявлено, что в нем еврейской крови менее чем на одну четверть, и, таким образом, расовые законы практически не имеют к нему отношения.

Рабби Нахман настаивал на необходимости непрестанного нравственного самоочищения и утверждал, что уныние — худший враг веры. Мистик, он ввел в хасидизм с его музыкой, танцами и песнями совершенно новый элемент поэзии народных сказок.

На протяжении десятилетий служа коммунистическому руководству, в том числе и параноическому режиму Николае Чаушеску, Мозес Розен в то же время сумел отстоять религиозную и культурную автономию румынских евреев.

Физика и физики не жили вне государства. Невозможность устроиться на работу, пусть не тебе, но твоим детям, избравшим ту же профессию, а за несколько лет до того – невозможность для них поступить в желанное учебное заведение – туда, куда тянет, увольнения под предлогом лишения допуска к работе по секретной тематике, почти полное запрещение выезда за пределы СССР – всё это не просто ощущалось, а отравляло жизнь.

Этот «сложный период» начался в примерно в 1969 году, когда большая группа математиков - 99 человек - подписала письмо в защиту Есенина-Вольпина. Были там и Аркадий Львович Онищик, и Александр Геннадьевич Курош. После этого на Мехмат МГУ было обращено «особое внимание».