Воспоминания

Волков умер сразу. Конвойные это поняли и оттащили труп в сторону, а молодого продолжали терзать. Наконец оба тела бросили в телегу и повезли. Колонна двинулась к жилой зоне.

От жестких стелек появлялись мозоли и трещины, которые зудели и болели, а лечить было нечем. И никому не было дела до девчонки – замарашки... Германии нужна была резина. Очень много резины. Для победы.

В наши дни в деревне Любавичи евреев нет. Это небольшое поселение с несколькими сотнями постоянных жителей, не всегда обозначенное даже на картах крупного масштаба, оно существует за счет туристов и религиозных паломников. О еврейском прошлом местечка напоминает Мемориал памяти убитых Любавичских евреев, возведенный здесь в 2011 году на пожертвования и с помощью Евангельских христиан России.

Вскоре в местной газете «Знамя коммунизма» появилась статья под непритязательным заголовком «Клеветница и ее покровители», которая, с одной стороны, должна была показать, какая опасная преступница разоблачена и обезврежена в городе у Черного моря, а с другой – дать «достойный отпор» развернувшейся на Западе массовой кампании за свободный выезд советских евреев в Израиль.

Жизнь для евреев Германии превратилась в ад. Но это не коснулось лично Варбурга. Вот одно из объяснений этого феномена. Его друзьям удалось убедить Гитлера, панически боявшегося рака, в исключительной важности работ ученого. Было объявлено, что в нем еврейской крови менее чем на одну четверть, и, таким образом, расовые законы практически не имеют к нему отношения.

Рабби Нахман настаивал на необходимости непрестанного нравственного самоочищения и утверждал, что уныние — худший враг веры. Мистик, он ввел в хасидизм с его музыкой, танцами и песнями совершенно новый элемент поэзии народных сказок.

На протяжении десятилетий служа коммунистическому руководству, в том числе и параноическому режиму Николае Чаушеску, Мозес Розен в то же время сумел отстоять религиозную и культурную автономию румынских евреев.

Физика и физики не жили вне государства. Невозможность устроиться на работу, пусть не тебе, но твоим детям, избравшим ту же профессию, а за несколько лет до того – невозможность для них поступить в желанное учебное заведение – туда, куда тянет, увольнения под предлогом лишения допуска к работе по секретной тематике, почти полное запрещение выезда за пределы СССР – всё это не просто ощущалось, а отравляло жизнь.

Этот «сложный период» начался в примерно в 1969 году, когда большая группа математиков - 99 человек - подписала письмо в защиту Есенина-Вольпина. Были там и Аркадий Львович Онищик, и Александр Геннадьевич Курош. После этого на Мехмат МГУ было обращено «особое внимание».

Огромный по объему сборник под редакцией Б.Л. Альтшулера и В.Е. Фортова представляет обзор удивительных судеб нескольких поколений российских ученых, создавших советское ядерное оружие, восстановивших ядерное равновесие и тем самым предотвративших угрозу самой страшной атомной войны.

Постепенно в памяти, как при ручном проявлении плёнки или фотографий, стали проступать адреса друзей детства, соучеников, их бывших квартир. Оказывается, что в большинстве своём дома не изменились, разве что оказались теперь перекрашенными в другой цвет. Но Парк, или как он тогда назывался ЦПКО – Центральный парк культуры и отдыха имени Горького – Парк сразу очень захотелось «посетить».

Иногда – это странный сон из далекого детства, а иногда просто мысли убегают в прошлое, не то, чтобы с сожалением – эх, не так нужно было сделать – а вроде смотришь фильм о собственной жизни.

Проза послевоенных лет

Среди механиков пароходства суда ледового класса (дизель-электроход «Амгуема») и ледоколы считались тяжелыми, и направление отделом кадров на работу на них воспринималось как наказание. Существовал неписаный закон: каждый механик должен был два года отработать на ледоколе или на судне ледового класса.

Теперь, когда я вспоминаю этот день, мне кажется, что такие мгновения и составляют богатство человека, «золотой запас» человечества.