Воспоминания

Первый разговор посвящён работе современной отечественной почты. Так или иначе, мы все пользуемся её услугами. К сожалению, почта наша сегодня заслуживает не только благодарности. «Литературный меридиан» с радостью напечатает рассказ о её добрых делах, если такой рассказ появится. Но пока в редакционной папке такого рассказа нет. Редколлегия

Воспоминания о Михаиле Довженко

Протоиерей Лев Лебедев

Скорбим

По родному краю

Не знаю, как сейчас проводят свой досуг водители крупных автохозяйств, но в семидесятые собирались мужики после рабочего дня небольшими компаниями у своих машин, уже чисто вымытых и приготовленных к следующей смене. Обычно открывался багажник «Волги», стелилась чистая скатёрка или газета, нарезалась колбаска, хлеб, огурчики – в общем традиционная закуска. За неспешной беседой выпивалась бутылка водки, а то и не одна. А почему именно в багажнике сервировался стол вполне понятно. Если начальство внезапно заходило в гараж, к примеру, главный механик, или ещё кто повыше должностью, крышка багажника моментально закрывалась и водители, как ни в чём не бывало, расходились по домам.

Воспоминания начинаются с описания семьи прадеда – Марка Моисеевича Компанейца, владельца фабрик в Кременчуге, значительной фигуры в развитии промышленность на Украине. Далее, дед, Соломон Маркович Компанеец – родоначальник русской отоларингологии, автор учебников и создатель факультетов этой отрасли в Медицинских Институтах. Затем отец, Александр Соломонович Компанеец – крупнейший физик-теоретик, создатель учебника, автор многих книг и большой популяризатор науки.

Судьба была милостива к героям этих писем. Они остались живы, благополучно нашли друг друга, но тяжелых потерь избежать не удалось. Дядя Лева потерял отца, умершего в эвакуации в Новосибирске, а тетя Соня – мать, умершую от голода в блокадном Ленинграде.

В конце зимы 1915 г. в составе маршевой роты отец прибыл на Западный фронт – «на позицию», - как он говорил. Выгрузили их из эшелона в 30 км от линии фронта. За ночь они совершили марш-бросок к фронту и к утру заняли обледенелые окопы. Отец вспоминал артобстрелы первых дней фронтовых будней, когда слышен звук летящего снаряда и все холодеет внутри.

У нас не было опыта смены правительства, да еще после такой диктатуры, не было опыта улучшения жизни при советской власти, и никакого предсказания лучшего будущего в эти мартовские дни сделать было нельзя. Мы не знали, что многие люди вокруг Сталина не были людьми убеждений и твердых взглядов, а были всего лишь лакеями и марионетками, а потому - всякими и разными в зависимости от обстоятельств.

Пастернаковская переполненность бытия и его неделимость на несоизмеримые плоскости не оставляют места страху смерти как предела жизни. В поэтах такого мироощущения все пропущено сквозь личное «я». Но – странным образом – это не порождает в итоге эгоцентризма, напротив: возникает беспредельная растворенность в сущем. Рождается незамкнутое пространство многомерной вселенной, ее ритмы и образы.