Философия

А. Ф. – Старики слишком упорно держатся за свои взгляды. Вот почему туземцы островов Фиджи убивают своих родителей, когда те стареют. Таким образом, они облегчают ход эволюции, тогда как мы тормозим его, создавая академии.

Особое недовольство Максимова вызвали статьи по истории естествознания. В статьях «Гельмгольц», написанной П.П. Лазаревым, «Галилей», написанной С.И. Вавиловым, «Гарвей», написанной А.Ф. Самойловым, Максимов усмотрел противоречия с тем, как оценил этих ученых Энгельс в «Диалектике природы».

Старость скверно устроена — а что устроено не скверно? Оно тут всё устроено нестройно и скверно, и в этом заложен великий и благородный замысел Всевышнего: в борьбе с несовершенством мира — вовне и внутри себя — мы вынуждены становиться лучше и чище, собственно, этому и посвящена, в основном, старость.

Есть ещё одно сообщество, к которому принадлежит Лефевр. После теракта 11 сентября он рекрутируется правительством США и вызывается в Нью-Мехико для участия в разработке образа террориста и стратегии борьбы с терроризмом. Собранные психологи принимают этическую концепцию Лефевра и его оценку террориста…

«И снова наш мир удивился, / Очнувшись от зимнего сна! / На яблони снег опустился, / Нежна лепестков белизна. / И теплой метели кипенье — / Как Божье дыханье в садах… / Растает земное мгновенье, / Но вызреет вечность в плодах…»

«В России когда-то жил маленький ангел, / Растерзанный силами слуг сатаны, — / С той страшной поры лишь ракеты и танки / Хранители нашей бескрылой страны…»

«Я посмотрел на ограду и опять встретился с браво ожидающим взглядом янтарно-желтых небольших глаз на черной морде, из которых лучилась такая осмысленная просьба, что в уме отдались ясно чеканные, благородно простые фразы, будто излучаемые этими глазами. У собаки был — честный, детский взгляд. В зубах она по-прежнему держала обломок ветки и терпеливо ожидала, когда я наговорюсь с хозяйкой и обращу на нее внимание. Я еще долго удивлялся четкости этой просьбы, ее переводимости на классический русский язык. Так ясно и просто даже люди теперь не говорят, шутил я, и литераторы так выразительно писать разучились…»

«Как уберечь наш берег от размывания? Какие колья вбить в него, каким хворостом выстлать? И что это такое — этот вечный дождь, идущий из века в век в моей отчизне? Это глупость наших вождей? Слабость наших вождей? Или это Божье наказание нам за наши грехи?»

«Да, это Он нередко гневается на нас гневом наших близких людей. Да, это Он нередко, посредством неблагоприятных ситуаций, не позволяет нам завершить задуманное, но только по той причине, что оно принесёт нам вред. Да, это Он попускает уязвление нас различного рода болезнями, но только для того, чтобы лишить нас сил сотворять злое. Да, это Он допускает иным из людей и раннюю смерть, но только для того, чтобы прекратить стремительное падение души в ад…»

«Хлыщет молодой супруг подпоркой по мытым праздничным половицам, а поговорить с матерью — нет его, окаянного. С лица будто мертвый. Молодка не краше. В печь горшки швыряет, и вид у громкой стряпухи горестно-каменный. Тоже ровно убитая: губы синие, щеки бледные, глаза и вовсе белые. Какие-то бешеные. Короче, пыль столбом, и все дела! У бедной вдовы от незадачи такой приключилось расстройство чувств, впору поплакаться бабке Степаниде. Ну как же, нынче стала в собственном дому чужая напрочь!..»

«Сидя кружком на песке в теплой обволакивающей ночной темени, собравшиеся негромко о чем-то беседовали, завороженно глядя на мерцающий огонек пламени под умиротворяющий шелест морского прибоя. Мальчишка, откинувшись навзничь и погрузившись в состояние сладостного восприятия безмятежного бытия, мечтательно созерцал яркие россыпи всевозможных созвездий, а его отец иногда крутил маленький транзисторный приемник, ловя многочисленные зарубежные станции с разнообразной чужой речью и музыкой. (То состояние не раз возвращалось к нему и в других путешествиях, но всего лишь на несколько мгновений, ассоциативно промелькнув в сознании еле уловимыми частичками незабвенных эпизодов той счастливой сумеречно-ночной южной жизни с неизменно ярко-звездным небом, шелестом и запахом моря, негромкими звуками транзистора и чем-то еще — необъяснимо-манящим, недостижимым и далеким...)»

Тем не менее, подход «заткнись и считай» отражает весьма определенную, хотя и придавленную мощным математическим аппаратом метафизику. По умолчанию, предполагается, что хорошая доброкачественная математика сама вывезет к значимому физическому результату. Отчасти это верно. Зададимся, однако, вопросом, чем, вообще, занимается физика? О чем исписаны тысячи томов учебников и монографий по физике?

Вывод первый: умеренное невежество куда как полезнее для рода людского, нежели пагубная пытливость в откапывании так называемой «истины». К чему копаться-то? Мы же не кроты, но человеки. Потому бойтесь мудрствующих. А пуще всего – философов. Ведь сказал Пророк: «О вы, которые уверовали! Берегитесь многих мыслей». Не забывайте и справедливые поношения Тертуллиана Карфагенского в адрес все тех же философов, «отвратительных животных, торгующих ложной мудростью», и диалектики, «матери ересей, изобретения жалкого Аристотеля».

Основное число композиции «Скат» – 9. Основная форма – Золотое сечение, Божественная пропорциональность космоса, упорядоченной части Вселенной. Основной символ – Анх – древнеегипетский символ жизни, бессмертия, вечности, мудрости, защитный знак, указывает на божественную и вечную жизнь.

В природе человеческой два противоположные начала: самолюбие, влекущее нас к самим себе, и добродетельность, толкающая нас к другим. Если бы одна из этих пружин сломалась, человек был бы злым до бешенства или великодушным до безумия.