Всё придумано – звёзды, флюгеры, сказки пустых страниц. Все однажды смоют и скинут в железный ящик. Город «нет и не будет». Город «не обернись»… И только снег на крыши сыплется – настоящий.

День клонился к вечеру, когда Каринэ наконец довезли до её нового места жительства. Пока Давид закатывал мотоцикл в сарай, она с опаской огляделась вокруг. Крепкий дом с высоким цоколем из массивных гранитных глыб стоял на вершине пологого холма. Справа – обширный луг, слева – небольшая сосновая роща. На горизонте виднелись горы с белыми полосами снега на склонах. А внизу за деревьями раскинулся Севан. В его жемчужно-синей воде отражались неторопливые облака. Давид поднялся на веранду, распахнул дверь и жестом пригласил её зайти в дом.

но будет жар и вспыхнет яркий свет, распустятся тропические вишни. а то, что на земле поэтов нет, предписано заранее всевышним. зато всё будет: талая вода зальёт вовсю и улицы, и скверы. и кто-то снова скажет «никогда» касательно веков до нашей эры.

Тех, кто полагает, будто в России XIX века женщины занимались сугубо домашним хозяйством и воспитанием детей, а в деловом мире безраздельно правили мужчины, эта книга убедит в обратном. Опираясь на свои многолетние исследования, историк Галина Ульянова показывает, что в вопросах финансов и заключения сделок хорошо разбирались как купеческие дочери, так и представительницы всех экономически активных сословий. Социальный статус предпринимательниц варьировался от мещанок и солдаток, управлявших небольшими ремесленными предприятиями и розничными магазинами, до магнаток и именитых купчих, как владелица сталепрокатных заводов дворянка Надежда Стенбок-Фермор и хозяйка крупнейших в России текстильных фабрик Мария Морозова. Каково было отношение этих женщин к богатству? Какие стратегии развития бизнеса они избирали? Удавалось ли предпринимательницам совмещать твердость в бизнесе с мягкостью и заботой в семье? Автор отвечает на эти вопросы, приводя десятки фантастических историй женского успеха, которые переворачивают наши представления о месте женщин в дореволюционном обществе. Галина Ульянова — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН, автор семи книг по истории купечества и благотворительности.

Меня как молнией поразило: вот, почти готовая пара родителей! И моя фантазия понеслась на крыльях в солнечное «завтра». Влюбленный бравый солдат, мой будущий папа, возвращается после войны домой. Он бежит прямо к красавице-смуглянке. Она его ждала днями и ночами. Они обнимаются. Целуются и не могут нацеловаться. Он говорит ей долгожданные слова, не высказанные до того, как его отправили на войну. Она ему — тоже. Они любят друг друга. Они идут под хупу.

Ксюша сама распахнула его амуницию и свой халат, прислонилась к столу и прижала Женьку к себе… Он засуетился, никак не мог найти, как войти в нее… Теоретически все было известно, а по рассказам старших ребят-фронтовиков с курса — так и в самых интимных подробностях…

Реформистский иудаизм претендует на роль своего рода «еврейской интеллектуальной элиты» и, хотя его последователи до сих пор представляют собой микрогруппу в России (несколько сот человек), но у этого течения явно имеется будущее в нашей стране.

Эта книга является первой попыткой реконструировать один из ключевых сюжетов форсированной модернизации украинской культуры в XX веке — историю литературной теории и критики в советской части Украины в 1920 е — начале 1930 х годов. Об украинской культурной модернизации 1920 х написано немало, однако за частными случаями и идеологическими предпочтениями порой не видно большой картины — настоящей революции в литературной мысли и технике, произошедшей в условиях советского строительства. Это история о том, как общереволюционный проект переплелся с процессом становления нации. В «Атлантиде советского нацмодернизма» тщательно воссоздан широкий культурно-исторический и политико-идеологический контекст развития украинского литературоведения с учетом сложной взаимосвязи между универсальными авангардными художественными концепциями и модерной национально-ориентированной культурой. Галина Бабак — историк литературы, выпускница докторантуры Карлова университета (Прага), научный сотрудник New Europe College (Бухарест). Александр Дмитриев — ведущий научный сотрудник ИГИТИ имени А. В. Полетаева, доцент Школы исторических наук, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».

…Два года назад в Вискассете, остановившись в пути, я выпивала в баре с какими-то мужиками и смеялась, без остановки, до хрипоты. А Грэг ждал в багажнике. Что ему еще оставалось? Ни урезонить меня, ни запретить он не мог. Ни сказать, что я вечно опаздываю.

Итак, я оказался в той части Европы, которая стала нынешними - Францией, Германией, Швейцарией, Бельгией, Нидерландами, Великим герцогством Люксембург и Великим княжеством Лихтенштейн. Но тогда все это было - Земля франков, земля Меровингов.

Андрей смотрел на нее и внутри поднималось странное чувство, природу которого он затруднялся определить. Ему вдруг страшно, как никогда раньше, захотелось, чтобы его тоже любили. Вот так сильно, до боли, до слез. Но никто в его жизни не любил его, никому он не был нужен...

– Покажем лягушатникам, где раки зимуют! – иерихонской трубой взвыл дюжий молодец в красной рубахе, чёрной плисовой поддёвке и в сапогах с набором. Стоял он по левую руку от Глеба Андреевича столь близко, что обдавал жаром большого плотного тела. – Зачем же раки лягушатникам? – искренне удивился Глеб Андреевич. – Французы нам союзники. С немцами воевать-то придётся....

Есть сладость в классике моей: / она, как спелый плод, с ветвей / упавший, сохраняет сласть / былых эпох; и ей не пасть / под бурями последних дней — / но смысл засахарился в ней, / перебродил хмельною брагой...

Если вам кажется, что мир катится в пропасть, оглянитесь вокруг. Люди теперь живут дольше, они здоровее, свободнее и счастливее, чем когда бы то ни было. В захватывающем дух обзоре состояния человечества в третьем тысячелетии психолог и популяризатор науки Стивен Пинкер призывает нас отвлечься от сенсационных заголовков новостей и катастрофических предсказаний, которые так ловко играют на свойственных нашему мышлению когнитивных искажениях. Вместо этого он предлагает обратиться к цифрам и с помощью семи десятков поразительных графиков демонстрирует невиданный прогресс не только Запада, но и всего мира во всех областях, от здоровья и благосостояния до безопасности, мира и прав человека.

На Сорочинской ярмарке, о которой ведётся рассказ, случилась чертовщина, и в эту чертовщину — «все считали преступлением не верить», что, конечно, в литературном отношении ахинея. Преступление тут ни при чём. Гоголь пытается сказать нечто совсем простое: «никому не приходило в голову не верить», но сказать этого не умеет — и надевает штаны через голову.

Надо сказать, что в последние годы многие из редких книг русскоязычного зарубежья переизданы в России, но обаяние первоизданий, понятное только коллекционеру, остается неизменным, так что, надеюсь, рассказ о них покажется небезынтересным.

Прочитав множество книг и статей об Эйнштейне, я выработал для себя удобный критерий сразу определить слабо подготовленного автора, к утверждениям которого надо относиться с опаской – уж очень велика вероятность встретить ляп. Этот критерий я называю «профессорским»: если утверждается, что Эйнштейн – профессор Берлинского университета, то жди ошибок при описании научного ландшафта и конкретных процедур научного роста в Германии и других странах, где прошла научная деятельность Эйнштейна.

Дневник четырех военных лет, проведенных автором во Франции, стал одной из главных польских книг XX века. В нем Бобковский фиксировал развитие военных событий и в катастрофическом ключе диагностировал европейский кризис, обнаружив изрядную проницательность. Анджей Бобковский (1913–1961) — писатель, публицист. В марте 1939 года вместе с женой уехал в Париж. Работал на оружейном заводе под Парижем и вместе с ним был эвакуирован на юг Франции. В 1940 году вернулся в Париж и продолжил работу на заводе. Во время немецкой оккупации принимал участие в движении Сопротивления. После войны был одним из важнейших сотрудников журнала «Культура», главного печатного органа польской эмиграции, способствовавшего переменам в Польше. Именно под эгидой «Культуры» и был опубликован его военный дневник. В 1948 году Бобковский уехал в Гватемалу и открыл там магазин авиамоделей. Его перу принадлежат несколько книг, в том числе богатый эпистолярий.

Списки зачисленных студентов были уже вывешены в проходной на Госпитальной улице. Риву мы быстро нашли в списке студентов биофака. Свою же фамилию я в списке студентов физико-математического факультета не обнаружил. Это меня огорошило, и я поначалу не мог решить, что мне нужно предпринять.

…тысячи евреев вынуждены были покидать родные места и переселяться из Белоруссии и Литвы в Новороссию. Расстояние до двух тысяч километров преодолевалось на лошадях и, отчасти, пешком. Занимало это путешествие несколько месяцев, иногда и год, в дождь, ветер и жару…. Это была одна из самых тяжелых страниц еврейской истории. Конечно, не от хорошей жизни оставляли евреи родные края и ехали в неизвестность.

Под судом было само еврейское вероучение и, автоматически, все население, которое требовалось признать изуверским, а Бейлис был — по версии следствия — просто чтящим заветы богобоязненным евреем, которые предписывали ему ненависть и убийство христиан.

Немецкий философ и публицист Вольфрам Айленбергер, основатель и главный редактор журнала Philosophie Magazin, бросает взгляд на одно из великих десятилетий немецко-австрийской мысли — двадцатые годы прошлого века, подробно, словно под микроскопом, рассматривая не только философское творчество, но и жизнь четырех «магов»: Эрнста Кассирера, Мартина Хайдеггера, Вальтера Беньямина и Людвига Витгенштейна, чьи судьбы причудливо переплелись между собой и с перипетиями бурного времени между двумя мировыми войнами. Книга не похожа ни на хрестоматию по истории философии, ни на академическое исследование, ни на беллетризованную биографию, но объединяет в себе черты всех этих жанров, убедительно высвечивая друг через друга жизнь и мысль.

Внучка спросила звонко (вот несносный ребенок,/ Как проснется с рассветом, так весь дом перебудит!)/ Дождь на улице, слышишь? Кошка живет на крыше?/ Завтра наступит лето? Завтра ты еще будешь?

Академгородок был не просто раем, а «советским раем». Сталинско-бериевская «шарашка» и республика учёных сплавились в особую амальгаму. В шарашке тоже говорилось свободнее, чем на воле. Но для раннего Академгородка я бы ввёл специальный термин «шараблика». Конечно, «шарашка» в конечном счёте перевесила «республику» и победила. Но это произошло поздней весной 1968 года, а до этого было ещё три года райской жизни.

В работе Эйнштейна, положившей начало теории относительности, отсутствует не только ссылка на опыт Майкельсона-Морли, в ней вообще нет ссылок на работы предшественников, хотя очевидно, что она возникла не на пустом месте. В тексте статьи упоминаются имена только Максвелла, Герца и Лоренца. В последующие годы, возвращаясь к истории своего открытия, Эйнштейн отчасти этот недостаток восполнил.

Как граждане современной России относятся к своей стране и осознают ли себя частью нации? По утверждению Карин Клеман, процесс национального строительства в постсоветской России все еще не завершен. Если для сравнения обратиться к странам Западной Европы или США, то там «нация» (при всех негативных коннотациях вокруг термина «национализм») — одно из фундаментальных понятий, неразрывно связанных с демократией: достойный гражданин (представитель нации) обязан участвовать в политике. Какова же суть патриотических настроений в сегодняшней России? Это ксенофобская великодержавность или совокупность идей, направленных на консолидацию формирующейся нации? Это идеологическая пропаганда во имя несменяемости власти или множество национальных памятей, не сводимых к одному нарративу? Исходит ли стремление россиян к солидарности снизу и контролируется ли оно в полной мере сверху? Автор пытается ответить на эти вопросы на основе глубинных интервью с жителями разных регионов, используя качественные методы оценки высказываний и поведения респондентов. Карин Клеман — французский и российский социолог, специалист по низовым движениям, основательница института «Коллективное действие». Книга написана в рамках проекта «Можем ли мы жить вместе? Проблемы разнообразия и единства в современной России: историческое наследие, современное государство и общество».

10 мифов австралийских аборигенов в переводах Вероники Коваль

Откуда появилась эта парочка, тоже было не совсем ясно. Вроде бы появились они из одного примыкавшего к вокзалу переулка; по другой версии вышли они из-за последнего вагона остановившегося на две минуты поезда Мурманск-Адлер, а по третьей версии – из подсобных и складских помещений, во множестве примыкавших к вокзалу. Третья версия представляется наиболее правдоподобной, потому что нагружены они были садовым инструментом, точнее, нагружен был один: он умудрялся тащить на себе бензиновую пилу, канистру с бензином, сумку с инструментами, грабли, лопату, моток верёвки, длинную алюминиевую лестницу и бумажный пакет с шаурмой.

Хозяин включил браслет, экран высветил новостной канал. Звук был отвратительный, лицо диктора шло рябью. Это при непогрешимой технологии нео-джи?! Картинка студии внезапно исчезла, сменилась нечёткой съёмкой дерева: Олег разглядел лишь очертания кроны, ветви. Раздался скрежет, похожий на скрип веток в лесу. Экран мигнул, студия вернулась. Лицо диктора безуспешно старалось быть бесстрастным.